Смурь весенняя

СМУРЬ ВЕСЕННЯЯ

На меня такая смурь^>1 напала,

хоть веревку мыль.

Я стоял посреди комнаты, ритмично раскачиваясь с пятки на носок, злобно сверлил взглядом потолок, и прикидывал на что стоит убить оставшиеся два дня. После случившегося утром грандиозного провала на предварительных переговорах, хотелось что-нибудь от души пнуть или с грохотом разбить. Только не очень дорогое и нужное. Я как раз оценивающе опустил взгляд на телефон, как он, словно защищаясь, придушенно захрипел: «Только рюмка водки на столе…». Под эту гадость я собрал с десяток номеров, которые лучше пропускать, чем потом годами раскаиваться. Но звёзды сегодня в такой большой кукиш сложились, что от одного звонка хуже уже быть точно не может. Я вздохнул и нажал на громкую связь.

– Опять у нас, чухона-контрабас^>2? – раздался бодрый голос моего старого студенческого приятеля Вовки Неруса по кличке Моня, – Слышал-слышал, что ты в Питер опять зарулил. На долго? Отдых хулиганить или по делам бездельничать?

– Монь, привет. Отвечаю по пунктам. Вчера приехал – в воскресенье возвращаюсь. Думал, что будут реальные переговоры, а оказалась очередная распузыренная блажь. Ни денег, ни иного обеспечения у заказчика нет и не будет. Зато большинство здешних кабинетных яйцеголовых лелеют радужные мечты, что вдруг реальная сделка и так сама срастётся. Они даже не моральные уроды, это просто такие административные грёзы о свихнувшемся инвесторе. Чисто порошенковщина какая-то повальная пошла – прямо из соседнего Гуляй-поля. Пандемия жлобства. Или мозги здесь у многих до сих пор растут из оселедцев^>3. А может это вообще судьба такая. Типа вы все там, за бугром, ну тупые… а мы, видишь ли, вумные, только нам мешают то гибриды, то санкции, то секвестры. В общем то понос, то золотуха.

– Что, урыли гада-капиталиста? И правильно. Тут реально всем бабло зажимают, а вы там без нас с жиру беситесь. Хрен вам, а не нашу пролетарскую кровушку. Короче, поехали праздновать экватор между нами – славными защитниками Отечества, и наступающим днём тотального бабьего грабежа. Будем водку пьянствовать и безобразия дебоширить. Но сегодня в меру, без гусарского фанатизьму.

– Душа требует романтики? Приключений мало? И куда намылился?

– К моим Стрекозкам. Помнишь таких? Три славных козочки – стрекозочки. Ты им такие серенады тогда отхрапел, что они теперь вовек не забудут^>4.

– Сострил? Да я уж лучше рядом в том гадюшнике отсижусь. Как его? «Лежбище»? «Норка»? «Песец»?

– Такие места запоминать надо. Исключительно точно. – в голосе Мони даже прорезался намёк на обиду, – ЧП «Пирожковая-Пивная «BEERлога». Я несколько раз забегал – чисто конкретно душу отвести. Там как в правильных шахматах – всё закачивается культурным матом. Лады, сейчас к тебе заскочу – остальное расскажу. А ты пока сваргань нам посошок на дорожку.

Моня объявился в рекордно короткие сроки. При этом он уже был странно задумчив и немного рассеян. Молча ткнул меня кулаком в плечо, явно в знак приветствия, и сразу отправился шляться по квартире, что-то тихо бубня себе под нос. Я вздохнул и начал сервировать «поляну». Вскрыл упаковку нарезки из финского малосолёного морского лосося, аккуратно разложил на длинную овальную тарелку-селёдочницу. Достал сырное ассорти. Оно и так красиво расфасовано – осталось только снять пластиковую крышку. Ещё горше вздохнул, но выставил из заначки односолодовый ирландский виски Connemara Single Cask^>5. Покрутил и отставил назад в бар «снифтеры»^>6 – тут явно не в коня корыто. Печально покачал головой и достал с нижней полки послевоенные зеленоватые «губастые» гранённые стаканы^>7. Такие и разбить не каждый сподобится. Придирчиво вымыл. И вдруг понял, что забыл купить хлеб.

– Вискарь и есть жидкий хлеб с разными полезными добавками, – философски выдал я в сторону негромких поскрипываний от мониных неторопливых шагов, – Приспичит – сам сбегает, старший мерчандайзер, прости господи, туды его в лабаз.

Моня, словно через стенку меня услышал – тут же прискакал на кухню и жадно принюхался. Скривился, увидев вискарь. Зато на стаканы одобрительно поцокал языком и даже предложил:

– Давай я хоть хлеб нарежу.

– В другой раз. Хлеба нет и не будет.

– Слышь, европеец ты наш чухонский, а как без хлеба-то? А если кость какая в этой твоей рыбе? Ты мне её будешь сам из горла вытаскивать или сразу в реанимацию отведёшь?

– Размечтался, скажет доктор: «В морг!» – значит в морг, перестраховщик. Чёрные сухари будешь? Финские, диетические. Фигуру берегут. Они тут с прошлого года завалялись. Жена заезжала, оставила. – не выдержав, откровенно подначил, – Или давай дуй в магазин. Заодно минералки мне на утро купишь.

– Да что бы я оставил тебя одного и дальше тут хозяйничать? Да я лучше вообще без хлеба обойдусь. Тащи свои сухари – Моня схватил бутылку, внимательно осмотрел этикетку, потом демонстративно её погладил и хрипло пропел, – Двенадцать лет тебя держали в крытке, а я такой – на волю отпущу!

Он немного повозился, добираясь до пробки, и сразу набухал себе полстакана. Понюхал и сморщился.

– Ну и как ты можешь культурно описать этот давно забытый деревенский запах?