Темыр - [87]

На стволе молодого дерева болтались две веревки. Вокруг дерева валялись кости. На земле, удобренной навозом, росла высокая, сочная трава. Чихия удивленно осмотрел полянку, заглянул в чащу, затем подошел к веревкам, потрогал их рукой и поднял большую воловью кость, ничего не понимая. Он совсем уже было решил уходить, как вдруг вспомнил об украденных волах. Вероятно, это кости колхозных волов!

Чихия еще долго стоял на месте, рассматривал веревки и кости, затем с трудом влез в колючую брешь, через которую проник сюда, добрался до тропинки и кинулся бегом в село.

Вскоре на поляне собралось много колхозников. Они глядели на кости и тяжело вздыхали, сокрушаясь о погибших волах. Они хотели узнать, как пригнали животных сюда. Люди рассыпались по лесу в поисках тайной дорожки и в одном месте над речкой с крутого откоса увидели уходящую в чащу еле заметную тропинку. Один из стариков сказал:

- Как ежа нельзя держать за пазухой, так и врагов, как бы сладок ни был их язык, нельзя держать в колхозе.

Так вот что проделал Мыкыч! На людях он отирал пот с лица, разглядывая свою натруженную ладонь, а в лесу его же руками были прирезаны колхозные волы…

XXXI

Иногда нерушимая тишина лежит на глади синего моря, и, кажется, конца-края не будет покою, но вдруг, словно беспричинно, смутится гладь и волны закипят на потемневшем море, - так изменчивы были переживания измученного сердца Темыра.

Скоро уж кончатся каникулы, а он еще не говорил с Зиной. Чем больше он думал, тем быстрее шло время, тем труднее ему становилось решить, что же делать дальше? Взять Зину в Москву, увезти ее тайно - достойный ли это поступок? Не вызовет ли это осуждения, и что будет потом? Как трудно бывает решать, кажется, простые для других вопросы. Люди женятся без этих мучительных раздумий…

Плохо то, что Темыр таил горе в своем сердце, не открывая его никому. Здесь не было ни Нади, ни Игната, ни Гафура. А поговорить с Михой он почему-то стеснялся. Наверно, это был ложный стыд. Темыр несколько раз готов был заговорить с Михой, но поймет ли его Миха?

Скоро уже день отъезда. Как-то раз вечером, когда он сидел в доме Михи, Хикур поджаривала на вертеле над очагом мясо, в огонь с шипением капал жир, распространялся аппетитный запах.

Как приятно наблюдать счастье и достаток в доме друга! Миха, протянув руку, брал вертел из рук жены и сам принимался поджаривать мясо, приговаривая:

- Живей, Хикур, скорей снимай с огня мамалыгу. Перед тобой волки, а не люди, так мы проголодались - Темыр и я!

Хикур сняла с надочажной цепи тяжелый котел с мамалыгой и размешала густое варево; затем она выложила мамалыгу прямо на хорошо вымытый узкий столик.

Утомленные и голодные товарищи, усевшись рядом, принялись за еду, а затем, вымыв руки, собрались спать. Темыр остался у Михи.

Миха разделся и погасил лампу.

- А мы хорошо сегодня выспимся, Темыр.

- Дома я плохо сплю, - ответил Темыр.

Его глаза закрылись, и он медленно повернулся к стене. Сон уже начал одолевать его, и снова, как всегда в минуты дремоты, перед ним возникла Зина… Стараясь не раскрывать глаз, Темыр вспомнил, как при всякой встрече в ней он ощущает острую жалость.

Конечно, он не ошибается, - девушке живется нелегко. Ахмат с Селмой состарились, силы их сдали, все работы переложены ими на плечи дочери; она приходит с поля - у нее нет минуты, чтобы передохнуть. Она ищет телок в перелеске, срезает серпом траву, чтобы накормить корову, готовит пищу старикам - все в доме поддерживается ее руками, но ни разу никому не пожаловалась Зина на усталость. В колхозе она по-прежнему одна из первых работниц.

С невеселыми думами Темыр лежал, вспоминая сегодняшнюю встречу в сельсовете. Зина была так откровенно печальна, точно просила снисхождения, а может быть, и помощи. В ушах зазвенели когда-то сказанные ею слова: «Если я понадоблюсь тебе, не жалей меня, пусть мы хоть умрем вместе».

Зина избегала встречи, а как им не встречаться в одном селе, на одной работе! Прикрепленный партийной организацией к селу, Темыр бывал на собраниях, где первой из девушек всегда видел Зину. Вероятно, Зина думает: «Темыр враждует с моим отцом, зачем же мне огорчать его, зачем попадаться на глаза». Темыр замечал, как часто она незаметно уходит оттуда, где он появляется.

Он подумал: почему Зина не выходит замуж? Разве он не сказал ей об этом? Разве она ему не поверила? Неужто, наперекор законам, наперекор воле Темыра и его словам, в сердцах обоих продолжает жить это горячее, упорное чувство?

И ему уже представилось, что если кто-нибудь заговаривает с Зиной о Темыре, девушка вздрагивает и пугливо оглядывается по сторонам. Вероятно, она боится услышать от кого-нибудь о том, что Темыра любит другая или он любит другую. Раз Зине не суждено стать женою Темыра, пусть и он не женится.

«Никогда ни на ком не женюсь, - шептали его губы. - Пусть все останется по-старому, пусть в булыжник превратятся наши сердца, но пусть и после смерти они покоятся рядом, на нашей родной абхазской земле».

Да, он знает, - много молодых людей ухаживают за Зиной, но она отклоняет их просьбы, она не выйдет замуж. Два камня будут веками лежать рядом - их умершие сердца!