— Я же говорю, плохо помню. У меня вообще как будто пробел в памяти. Из-за травмы, наверное.
— Очень жаль. Ты знаешь, что Вера в тот вечер не вернулась домой? Тело не найдено, до сих пор числится пропавшей без вести. Твои воспоминания могли бы пролить свет на её исчезновение. Скорее всего, её похитили те, кто напал на вас. Это не единственный случай похищения молодых девушек в нашем районе. Их продают в рабство. Везут в столицу или в Европу. Бывает, даже на Ближний Восток. Любая зацепка была бы полезна.
У меня перед взором возникли глаза Веры, полные боли, страха и отчаяния. Стало не по себе.
— Знаю, но я же сказал: не помню, — кажется, это прозвучало грубее, чем следовало, но я не понимал, зачем он мне это говорит, зачем давить на больную мозоль?
— Как думаешь, кто мог желать твоей смерти? — перевёл разговор на другую тему капитан Лаптев. — Может быть, ты с кем-нибудь поссорился накануне или подрался?
— Я ни с кем не ссорился. Стараюсь не драться по чём зря. Некогда. Учёба, работа. Мне не до этого.
— Где работаешь?
Я понял, что ляпнул лишнего, потому что разговор об источнике дохода мог вывести на подпольные бои, а они, разумеется, были вне закона.
— Доставкой еды занимался, — припомнил я факт из своей биографии, — потом — в веломастерской.
— До сих пор работаешь?
— Нет, последнее время я всё внимание уделял учёбе. Сейчас к экзаменам надо готовиться.
— На работе конфликтов не было? Или с друзьями в школе?
— Не припоминаю.
— Признаться, я в замешательстве, — произнёс капитан. — Судя по всему, ты разозлил серьёзных людей, и совершенно ничего об этом не помнишь? Уличная шпана с пистолетами не ходит, особенно с такими.
— Что вы имеете ввиду?
— Пуля, попавшая в твою голову, была выпущена из 10-мм ТОЗ «Кречет». Оружие не для бедных, да и на вооружении ведомств не стоит.
— И что это значит?
— Я не знаю, — пожал плечами офицер, продолжая буравить меня взглядом. — Но хочу выяснить.
Я не сразу понял, почему капитан акцентировал внимание на том, что нападающие были вооружены пистолетом, но память очень быстро подкинула нужную информацию.
Дело в том, что простолюдинам (не считая, разумеется, военных и полицейских) не разрешалось владеть огнестрельным оружием, а за его хранение полагалось такое суровое наказание, что не каждый бандит рисковал обзаводиться стволом. По крайней мере, рядовые члены банд и мелкие уголовники предпочитали орудовать ударными и колюще-режущими инструментами: тесаками, битами, кастетами, ножами и прочим в таком духе. Даже для охоты простолюдину требовалось особое разрешение, которое мог получить далеко не каждый, а соответственно, охотничьи ружья тоже были доступны немногим. А вот дворяне, наоборот, любое стрелковое оружие могли носить совершенно свободно, как и их личная охрана.
Одно то, что в меня стреляли из пистолета, да ещё довольно дорогой модели, значило, что нападавший — либо важная шишка в криминальном мире, либо кто-то из дворян. И по понятным причинам, выглядело это странно.
— К сожалению, не могу ничем помочь, — повторил я. — Вспомнил бы, рассказал. Но, — я многозначительно показал на шрам в голове и развёл руками. — Сами видите.
— Понимаю. Если память вернётся, и тебе будет, что рассказать, звони, не стесняйся, — урядник положил на стол визитку. — Иначе преступники окажутся безнаказанными. А ты ведь не хочешь этого? Вот и я не хочу. Кстати, Денис, тебе уже сообщили о твоём отце?
— Телефон уже несколько дней отключен, мы с братом ничего не знаем. А что с ним?
— В данный момент он находится в следственном изоляторе. Ему грозит срок за непреднамеренное убийство.
— Вот те раз! — воскликнул я. Информация меня и правда удивила, хоть и не сказать, что расстроила. — Как же так получилось?
— А как обычно бывает? Драка в кабаке. Напился, подрался, дал кому-то по башке бутылкой — а тот возьми и помри. Дело нехитрое.
— Это точно… — задумчиво произнёс я.
— Ладно, Денис, — капитан Лаптев резко поднялся и взял со стола шляпу. — Если что вспомнишь, звони обязательно. Надеюсь, это не последняя наша встреча.
«А я надеюсь, последняя», — подумал я, провожая офицера до двери.
Когда я вернулся в комнату, Лёха был сам не свой.
— Это по поводу того случая? — спросил он.
— Да, а ты чего испугался?
— Ничего.
Мне показалось, брат что-то скрывает, но память не подкидывала по этому поводу зацепок.
— Отец в тюрьме, — сообщил я. — Его могут посадить за убийство.
— Чего? Какого это он?
— Капитан не сообщил подробностей. Сказал только, что батя подрался, и тот тип помер.
— И что теперь?
— А что теперь? Ну посадят и посадят — проживём. Думаешь, не достанем денег? На первое время у меня есть сбережения, — эта мысль только сейчас пришла в голову. Денис имел кое-какие запасы, и я полез в ящик стола, где хранилась жестяная коробочка. Открыл. Там лежали свёрнутые трубочкой купюры. Я снял резинку, пересчитал: две тысячи. Нахмурился. Что-то не сходится. Как будто раньше было больше.
— Тут было больше, — сказал я.
— Э… понимаешь, — замялся Лёха. — Батя сказал, нужно заплатить за твоё лечение.
— И? Мне выставили счёт почти на пять тысяч. Его никто не оплачивал.
— Я не знаю. Батя сказал, что оплатит.
