Темный любовник - [8]

Роф подошел к семифутовому[19] портрету, где, как ему сказали, был изображен французский король. Приложил руку с правой стороны тяжелой позолоченной рамы, и холст повернулся, являя темный каменный коридор, освещенный газовыми лампами.

Ступив внутрь, он преодолел ряд ступеней, ведущих глубоко под землю. Внизу находились две двери. Одна вела в роскошное жилище Дариуса. Другая открывалась туда, где, как предполагал Роф, был дом вне дома, для него. Обычно он спал на складе в Нью-Йорке, во внутренней комнате, сделанной из стали с системой замков в стиле «Форт-Нокса»[20].

Но он никогда не пригласил бы туда Мариссу. Или даже кого-то из братьев. Его уединение бесценно.

Как только он вошел, повинуясь его желанию, вспыхнули свечи, прикрепленные к стенам по периметру комнаты. Их золотистое сияние едва рассеяло темноту. Из уважения к зрению Рофа, Дариус выкрасил в черный цвет стены и потолок высотой в двадцать футов[21]. В одном углу располагалась массивная кровать с черными атласными простынями и лесом подушек. С другой стороны стоял кожаный диван, широкоэкранный телевизор и дверь, которая открывалась в черную мраморную ванную. Там же находился шкаф, полный оружия и одежды.

По каким-то причинам Дариус вечно доставал Рофа, уговаривая остаться в особняке. Это оставалось настоящей загадкой. Проблем с защитой не было, потому что Дариус и сам мог с этим справиться. А мысль, что вампир вроде Ди будет одинок, казалась нелепой.

Роф ощутил Мариссу еще до того, как та вошла в комнату. Аромат океана и свежего бриза предшествовал ей.

«Покончим с эти побыстрее», подумал он. Роф испытывал непреодолимое желание вернуться на улицы. Он лишь слегка распробовал вкус сражения, а сегодня ночью ему хотелось наесться до отвала.

Вампир обернулся.

Когда Марисса склонила перед ним свое стройное тело, в воздухе вокруг нее он ощутил преданность и тревогу, сплетенные вместе.

— Мой повелитель, — произнесла она.

Из того немногого, что он смог различить, она была одета в некую легкую белую шифоновую вещь, а ее длинные белокурые волосы ниспадали на плечи и спину. Он знал, Марисса оделась, чтобы попытаться доставить ему удовольствие, и чертовски желал, чтобы она не предпринимала таких усилий.

Роф снял кожаную куртку и нагрудную кобуру, в которой носил свои кинжалы.

Черт бы побрал его родителей. Ну почему они выбрали ему женщину вроде нее? Столь… хрупкую.

Хотя, учитывая ту физическую форму, в которой он находился перед своим Переходом, возможно, они волновались, что кто-то более крепкий причинит ему боль.

Роф согнул руки, его мощные бицепсы напряглись, одно плечо хрустнуло от сдерживаемой силы.

Если бы они только могли его сейчас увидеть. Их маленький мальчик превратился в превосходного хладнокровного убийцу.

«Хотя то, что они мертвы, вероятно, к лучшему», решил он. Они не одобрили бы то, чем он стал.

Однако, если бы им позволили дожить до старости, он стал бы другим.

Марисса нервно пошевелилась.

— Я сожалею, что потревожила вас. Но я более не могу ждать.

Роф направился в ванную.

— Я тебе нужен, и я прихожу.

Он включил воду и закатал рукава своей черной рубашки. От струи из-под крана поднялся пар. Роф смыл грязь, пот и смерть со своих рук. Потом намылил руки, покрыв пеной ритуальные татуировки, спускающиеся вниз по внутренней стороне его предплечий. Он сполоснулся, вытерся и подошел к дивану. Сел и стал ждать, скрипя зубами.

Сколько они уже это делают? Столетия. Но каждый раз Мариссе требуется некоторое время, чтобы набраться смелости к нему приблизиться. Если бы это был кто-то другой, его терпение лопнуло бы мгновенно, но ей он прощал некоторые слабости.

Правда в том, что Роф испытывал к ней жалость из-за того, что она была вынуждена стать его шеллан. Он вновь и вновь повторял ей, что освободит ее от их клятв, освободит, чтобы она смогла найти настоящего супруга, такого, который будет не только оберегать ее, но и любить.

Самое забавное заключалось в том, что Марисса не отказывалась от него, несмотря на всю свою хрупкость. Роф полагал, что она, вероятно, боялась того, что ни одна женщина не захочет с ним связываться, что никто не накормит чудовище, когда оно в этом нуждается, и тогда их раса потеряет свой самый сильный род. Своего короля. Своего правителя, не желающего править.

Да уж, он просто чертовски выгодная партия. Пока не нужно было питаться, что случалось нечасто из-за его происхождения, Роф держался от Мариссы подальше. Она никогда не знала, где он или что делает. И проводила долгие дни в одиночестве в доме своего брата, жертвуя собой ради поддержания жизни последнего чистокровного вампира, единственного, в чьих венах не было ни единой капли человеческой крови.

Откровенно говоря, Роф не представлял, как она это выносит… или как выносит его.

Внезапно ему захотелось выругаться. Сегодняшний вечер был просто праздником для его эго. Дариус. А теперь и она.

Глаза Рофа следили за Мариссой, пока она двигалась по комнате, обходя его, приближаясь. Он заставил лицо расслабиться, а тело стать неподвижным, даже задержал дыхание. Это было самым трудным в сосуществовании с ней. Он начинал паниковать, будучи неспособным двигаться, и знал, когда она начнет кормиться, ощущение удушья лишь ухудшится.