Но что, если из-за чертового уголовника он и не видел истины? Что, если на самом деле он герой? Легион мудрый, он не просто так это сказал. Он видит то, что самому Владику мешал увидеть внушенный извергом страх.
Программист почувствовал, как в нем пробуждается героическая сила. Минуту назад он трясся от собственной тени, а теперь вдруг ощутил готовность совершить нечто невозможное. И как только он раньше этого не ощущал? Похоже, всему виной был Цент. Это он мешал Владику ощутить в себе геройское начало.
Глядя на расправившего плечи и распрямившего с рождения сгорбленную спину Владика, Легион одобрительно кивнул головой.
– Вот, – сказал он. – Теперь и ты видишь, что я был прав.
Владик видел. Его распирала такая мощь, такая крутость, такой героизм, что он просто мечтал, чтобы за железной дверью оказался какой-нибудь огромный жуткий монстр. Потому что нельзя такую титаническую силищу в себе долго держать, нужно на кого-нибудь выплескивать. А иначе разорвет под напором внутреннего героизма.
– Я готов! – невыносимо крутым голосом проинформировал Легиона Владик. – Открывай эту дверь.
– Что ж, идем, – сказал Легион, поворачивая металлическую ручку.
Дверь скрипнув, приоткрылась. Внутри было темно. Даже не освещая себе путь фонариком, героический Владик с каменным лицом эпохального свершителя смело шагнул в неизвестность.
Внутри бабкин дом оказался еще чуднее, чем снаружи. Человеческие кости были везде – на полках, на подоконниках, даже свисали с люстры на веревочках. Запах внутри жилища стоял такой, что поедом выедал глаза. К трупному смраду добавлялась вонь каких-то трав и лекарств. Было грязно. По залитому чем-то липким и гадким столу бродили жирные мухи и лакомились. На печи, в огромном котле, что-то многообещающе булькало, но когда Цент подошел ближе и увидел торчащую из котла человеческую ногу, у него слегка испортился аппетит.
– Что это за место? – в ужасе прошептала Машка, прижимаясь к Андрею. Алиса тоже старалась не отходить от них. Все трое выглядели напуганными до крайней степени, чего Цент не понимал. Сам он ничего угрожающего ни в жилище бабки, ни в самой бабке не видел. Пенсионерка, конечно, была со странностями, но по меркам зомби-апокалипсиса ее образ жизни и декор жилплощади не слишком отходили от нормы. Оставалось выяснить, чья нога торчит из котла. То, что конечность не принадлежала Владику, Цент понял сразу. Тут была лапища сорок пятого размера, а у программиста ножка маленькая, как у золушки. Да и хорошего бульона из очкарика все равно бы не получилось, ибо кожа да кости.
– Давайте мы лучше пойдем, – сквозь зубы процедил Андрей, с ужасом глядя на человеческие кости, украшающие жилище пенсионерки.
– Да, нам, наверное, пора, – согласилась с ним Алиса.
– То пусти их, то уже уходят, – заворчала старуха. – Что я, зря тарелки достала?
– Да остаемся мы, остаемся, – заверил бабку Цент, и сделал знак спутникам, чтобы не паниковали. – Это они просто с непривычки. Молодежь, что с нее взять? Днем они храбрые да смелые, а как стемнеет, так душа в пятки, и бегом в свою Цитадель, за высокие стены.
– А ты, значит, не такой? – хитро прищурившись, поинтересовалась старуха, расставляя на столе тарелки.
– Я, бабуля, из другого сплава отлит.
– Ишь ты! Из какого же?
– Часть крутости, часть конкретности, часть бесстрашия, часть жажды наживы. Смешать в равных пропорциях и хорошенько закалить в горниле лихих девяностых. Меня темнотой да мертвецами не запугать.
– Храбрый-то ты храбрый, да не больно умный, – заметила пенсионерка.
Цент с ненавистью уставился на бабку. Похоже, первое впечатление оказалось ошибочным, и старушка отнюдь не такая хорошая, как показалось вначале. Он-то к ней со всей душой, даже битой бить не стал, даже не запугал угрозами зверскими, а она вон как – у всех на глазах поставила его храбрость под сомнение.
– Обоснуй свой наезд, – потребовал Цент. Спускать в свой адрес порожнюю клевету он не собирался даже людям преклонного возраста. Вот как-то соседка, бабка Шура, тоже его обругала неласково, так он за это ее собачку растерзал. А ведь у той бабки еще какой-то повод да был, пусть и смехотворный – Цент ее коварством квартиры лишил, а саму отправил в богадельню на краю ойкумены. Тут же вообще ни с того ни с сего, даже ничего плохо сделать не успел, а уже оскорбили.
– А что тут обосновывать? – удивилась невоспитанная карга. – Был бы умный, бежал бы уже отсюда вприпрыжку, куда глаза глядят. И друзей твоих это касается. Великое лихо пробудилось. От него не спастись за высокими стенами.
– О чем вы говорите? – осторожно спросила Алиса.
Расставив тарелки, бабка, кряхтя, притащила и бухнула на стол котел с мясом.
– О том, что недолго вам осталось сидеть в вашей Цитадели.
Прозвучало это откровенно зловеще, даже Центу стало не по себе. Всяких там зомби он, разумеется, не боялся, но на белом свете водились такие монстры, что никакой битой не ушибешь. Например, древний бог по имени Кощей. Тот, к счастью, стараниями Цента ныне покоился под тоннами камней глубоко под землей. Но где гарантия, что из подземного мира, или из иного неприятного места, не вылезло за компанию с ним еще что-нибудь нехорошее?
