– Да я понятия не имею! – с жаром выпалил Владик, и это было правдой. Он вообще заранее решил, что с Легионом будет предельно честен.
– Люди жестоки и кровожадны по своей натуре, – произнес мертвец, – но обычно на это у них бывают хоть какие-то причины. А если таковых нет, они их придумывают.
Владик горько вздохнул. Новый друг говорил дело. Несчастный страдалец даже знал имя этого выдумщика. И о нем следовало предупредить Легиона, притом предупредить хорошо, чтобы тот понял, насколько опасен Цент, и сколь опрометчиво было бы его недооценивать.
– Есть один человек, – поведал Владик, – который меня не любит. То есть, он не только меня не любит, он никого не любит, кроме себя и тушенки, да и человеком его можно назвать с большой натяжкой. Я думаю, вся эта история с кровью исходит от него.
– Твой заклятый враг? – спросил Легион.
Программист кивнул головой. На самом деле, в качестве заклятого врага он Цента никогда не рассматривал. Заклятый враг, этот тот, с кем ищешь встречи на узенькой дорожке, против кого вынашиваешь коварные планы, сам факт его существования заставляет страдать, а победа над ним немыслимо сладка. Но Владик, упаси бог, вовсе не хотел встречаться с Центом на узенько дорожке, не хотел бороться с ним. Для него Цент был не живым человеком из плоти и крови, и даже не демоном ада, потому что даже демона можно изгнать обратно в преисподнюю. Цент был чем-то вроде стихии. И точно так же, как невозможно бороться с землетрясением или цунами, так же немыслима была борьба против изверга из девяностых. Убежать, спрятаться, затаиться в глубокой норе и не высовывать носа наружу – вот единственная эффективная тактика. А бороться…. Ну, вон, Кощей попробовал, но даже у древнего бога и его подручных из Последнего ордена не хватило силенок совладать с бывшим рэкетиром. Хватит ли их у Легиона?
– Люди – конфликтные существа, – промолвил новый лучший друг. – Не могут жить в мире. Такова уж их природа, через которую они не в силах переступить.
– Я не такой, – поспешил возразить Владик. – Я ни с кем не ищу конфликтов. А вот Цент….
– Цент?
– Да. Это тот самый и есть. Он ужасен. Он из девяностых. Раньше таких было много, а потом они вымерли. Но этот остался. Если бы ты знал, сколько всего я натерпелся от этого изверга!
– Мне это трудно понять, – сказал Легион. – Когда-то я был человеком, но моя память почти не сохранила воспоминаний о прежней жизни. Ну а среди мертвецов нет вражды, нет распрей, никто из нас не стремится возвыситься над остальными. Для меня это настолько привычно и естественно, что конфликтность живых внутри своего биологического вида вызывает оторопь. Казалось бы, наличие разума должно было искоренить чисто животные поведенческие черты, но люди, в большинстве своем, так и остались скотами. К счастью – не все поголовно.
Владик понял, что последние слова касаются его скромной персоны, и ему стало невероятно хорошо. Доброе слово и программисту приятно. От Цента кроме оскорблений и необоснованной критики в свой адрес ничего не слышал, даже отвык от комплиментов. Но еще больше его порадовали прочие моменты из речи Легиона. Новый лучший друг говорил то, что было близко и самому Владику. Он тоже не понимал стремления людей конфликтовать друг с другом, и мечтал никого не трогать, получая в ответ полную взаимность.
– Наверное, хорошо быть мертвецом? – спросил Владик.
– Не так хорошо, как ты мог бы подумать, – усмехнулся Легион. – Хотя, должен признать, подобное состояние дает определенные преимущества, но было бы глупо отрицать его полнейшую противоестественность. Как бы то ни было, но покойники, разгуливающие по улицам, это ненормально. Живые должны быть живы, а мертвые – мертвы. В противном случае разразится хаос, который мы и наблюдаем в последнее время.
– Хаос, это очень плохо, – вздохнул Владик, натерпевшийся страданий от его порождения.
– Вот именно, – обрадовался Легион. – Рад, что ты это понимаешь. Мне нужен был как раз такой человек, как ты. Тот, кто все понимает. Люди в Цитадели ослеплены своим страхом. Страх диктует их поведение. Они спрятались за высокими стенами, и наивно полагают, что это крошечное убежище обезопасит их от всего. Но мы-то с тобой понимаем, что это не так. Они уже подмели все запасы провизии в округе, их поисковым группам приходится ездить все дальше и дальше. В один прекрасный день людям в крепости просто нечего будет есть. И что тогда? Перекочуют на новое место? И для чего? Чтобы и там опустошить все, подобно саранче? Паразитировать на трупе погибшей цивилизации им удастся недолго. Консервы рано или поздно протухнут, сухари пожрут крысы. Чтобы жить, нужно созидать.
– Они там, вроде бы, огород сажать собираются, – сообщил Владик. – Мне Алиса что-то такое рассказывала. Показывала даже место под поля.
– Глупая затея, – покачал головой Легион.
– Почему?
– Тридцать лет назад на железнодорожной стации неподалеку произошла авария – опрокинулся состав с серой. Ветер дул как раз в ту сторону, где сейчас стоит крепость. Конечно, прошло немало лет, но я все же не думаю, что им удастся вырастить там богатый урожай.
