Мертвецы не нуждались в освещении, так что Владик был единственным, кто рассеивал мрак этих загадочных подземелий. Его интересовало, почему Легион решил закопаться так глубоко в землю? Почему не устроил себе логово на поверхности, благо выбор помещений для этого был богатейший? После зомби-апокалипсиса города принадлежали мертвецам, а живые, как крысы, поодиночке прятались в норах, дабы не пойти на корм. В итоге Владик решил, что Легиону, как покойнику, приятнее находиться под землей, будто в родной могиле. Объяснение было так себе, но иного Владик искать не стал. Он даже мысли допускать не хотел, что его новые друзья могут оказаться не такими хорошими и добрыми, каковыми показались вначале. Такого просто не могло быть. В мире всегда есть плохие и хорошие люди, в этом суть природного и социального равновесия. В какой стороне плохие, Владик знал точно. Они там, где Цент, и где жаждут его крови. Ну а хорошие ребята, выходило, здесь. Ну и пусть, что они неживые. Где сказано, что мертвец не может быть хорошим человеком и сознательным гражданином? Легион, в отличие от Цента, думал о будущем и мечтал навести порядок. А на все остальное можно смело закрыть глаза.
В одном месте туннель раздваивался, и Владик в нерешительности застыл на распутье. Одна дорога вела дальше вниз, вторая уходила во тьму горизонтально. Вниз Владику не хотелось, он и так чувствовал, что спустился глубже, чем следовало бы. Но что, если вниз-то ему и надо? И ведь не у кого спросить дорогу.
Стоило подумать об этом, как рядом бесшумно появился мертвец и указал ему пальцем на горизонтальный тоннель. Владик хотел вежливо поблагодарить покойника за помощь, но не смог – неожиданное появление зомби напугало его до утраты дара речи.
Тоннель продлился недолго, и вскоре Владик увидел впереди красноватое свечение. Стало немного тревожно, ибо сгоряча решил, что добрался до преисподней. Но затем навстречу ему прозвучал незнакомый мужской голос:
– Сюда, сюда, друг! Входи и ничего не бойся.
Владик приободрился и шагнул вперед.
Он очутился в пещере, освещенной свечами, на которых, похоже, не экономили. Два ряда деревянных подпорок, упирающихся в низкий потолок, делили ее на три части. Но на этом сходство с тоннелями заканчивалось. Логово Легиона оказалось поразительно похожим на жилище обычного человека, в нем было даже как-то по-домашнему уютно. Земляные стены скрывались под коврами, те же ковры раскинулись на полу сплошным ворсистым морем. Было много мебели, от диванов до книжных шкафов, а в углу (Владик глазам не поверил) стоял большой работающий телевизор. Транслировалась запись футбольного матча, сделанная еще до конца света. Владик сам футбол не любил с тех пор, как в школе, на уроке физкультуры, бесчеловечные одноклассники сыграли с ним злую шутку. Маленькие последователи Цента подсунули будущему программисту не обычный мяч, а какой-то инквизиторский его аналог, наполненный песком. Кто и зачем придумал эту штуку, Владик не знал, но очень надеялся, что жизнь жестоко наказала этого выдумщика. Потому что когда ни о чем не подозревающий Владик разбежался и ударил мяч ногой, ему показалось, что у него сломался весь скелет. Слава богу, он был хилым ребенком. Вложи он больше силы в удар, и ходил бы сейчас без ноги. Оно и так-то вышло неслабо. Несчастный страдалец катался по спортзалу и кричал от немыслимой боли, а бездушные одноклассники стояли вокруг и весело ржали. С тех пор Владик физкультуру не посещал, и именно благодаря этому сумел сохранить к выпускному хоть какое-то здоровье. И кто придумал вранье, что спорт полезен? Вот так мячик с песком пнешь, с каната грянешься, через «козла» неудачно перелетишь, и здравствуй группа.
Легион восседал в кресле, как на троне. Он был закутан во все черное, даже на руки натянул кожаные перчатки. Лицо его скрывала маска, на голову был надвинут капюшон. Выглядел он немного зловеще, но Владик не боялся своего нового друга. Он уже знал, как выглядит зло, ибо многократно смотрел ему в лицо. У зла было широкое, мясистое лицо, мощный подбородок, поросший густой бородой, многократно ломаный нос, ныне немного косящий вправо, и взгляд, ввергающий в недержание. Зло откликалось на имя Цент, ненавидело порядок, стабильность и программистов, а мечтало только о том, как бы все у всех отнять и себе взять.
– Рад, что ты добрался сюда, – сказал Легион.
– Я тоже, – признался Владик. В обители мертвецов он чувствовал себя как дома.
– Присаживайся, – предложил радушный хозяин, указывая на свободное кресло рядом с собой. – Тебе не холодно?
– Нет, – ответил Владик. В пещере Легиона было прохладно, но гораздо теплее, чем снаружи. Продрогший за время пути Владик начал быстро согреваться.
– Меня, как ты понимаешь, не беспокоит температура воздуха, – произнес Легион, – но если тебе будет некомфортно, то не молчи. Мы что-нибудь придумаем.
– Нет, нет, все хорошо, – заверил гость, обалдевший от такой заботы о своей персоне. С Центом он как-то от этого отвык. Тот сам не интересовался, как чувствует себя Владик, и тому сообщать об этом вслух не позволял.
– Живые охотятся за тобой, – сказал Легион. – Они говорят что-то о твоей крови. Что это значит?
