Тёмный легион - [48]

Возникла мысль немедленно ехать обратно в Цитадель, пасть перед Центом на колени, сознаться во всем и нижайше просить пощады. Авось сжалится истукан лютый, не станет лишать жизни? Но Владик лишь горько усмехнулся, когда эта идея оформилась в его мозгу. Сжалится, как же! Чтобы сжалиться, нужна жалость, а у Цента этого качества характера что-то до сих пор не наблюдалось. Напротив, еще и порадуется, что жертва сама пришла на заклание, и не нужно тратить время и силы на ее отлов.

Нет, сдаваться было нельзя. Сдача означала немыслимо мучительную смерть, потому что быстрое убиение Цент ему не дарует. По его представлениям, легкая смерть является половиной помилования, и полагается за какой-нибудь мелкий проступок, вроде неосторожно брошенного худого слова в адрес лихих девяностых. Но за тушенку….

Владика затрясло от невыносимого ужаса. Что же теперь будет? Каким чудовищным процедурам подвергнет его терзатель? Освежует ли заживо, предварительно оскопив пассатижами, или пустит в ход адское орудие кошмарных девяностых – паяльник? Почему-то паяльника Владик боялся больше всего. Страх перед грядущими пытками был так велик, что у Владика возникла идея обмануть Цента и покончить с собой. Хоть таким вот радикальным способом, но избегнуть жуткой участи.

Всхлипывая от жалости к себе, Владик открыл дверь и выбрался из машины наружу.

Похоже, снег сыпал всю ночь, и навалило его изрядно. Он тяжким грузом повис на ветвях деревьев, склонив их до самой земли, образовал сугробы, и вообще окружающий мир стал напоминать декорацию к зимней сказке. Владику нравился снег. Он с детства ассоциировался у него с чудом, с новогодними праздниками, с мандаринами и подарками. Ныне программист уже не был ребенком, да и в чудеса давно не верил, но этому снегу обрадовался как родному. Тот скрыл все следы, да и никакая машина не пройдет по нему, обязательно завязнет. Ну а пешком Цент на его поиски не отправится, ибо изверг слишком для этого ленив.

Автомобиль стоял в лесополосе, разделяющей два бескрайних поля. Владик смутно помнил, как вчера добрался сюда, и каким чудом он не врезался ни в одно дерево, когда парковался среди искусственных насаждений. Где он, собственно, находится, в какой стороне Цитадель, а в какой железнодорожная станция, Владик даже не представлял. Все следы замело снегом, и радость от осознания того, что изверг не сумеет его настигнуть, сменилась чувством всепоглощающего ужаса. Страдалец понял, что потерялся.

Утопая в снегу, Владик вышел из лесополосы и осмотрелся. Поле, раскинувшееся перед ним, было традиционно бескрайним. Куда идти? Где его ждет спасение, а где подстерегает опасность? То было неизвестно. Но оставаться на месте было слишком рискованно, потому что изверг мог плюнуть на все, и отправиться на охоту. Похищенная тушенка, уничтоженная коллекция шансона, записка хулительного свойства…. Господи, да монстр из девяностых пешком по снегу пойдет, откажется от сна и приема пищи, лишь бы выследить и казнить обидчика.

Ужасный образ паяльника вновь встал пред очами Владика. Ежась от страха и холода, тот вернулся в машину, запустил двигатель и попытался отправиться в путь. Куда-нибудь. Куда угодно. Лишь бы подальше от Цента. Но проклятый автомобиль почему-то не пожелал тронуться с места. Владик минут пять насиловал технику, затем выбрался наружу, дабы выяснить суть проблемы. Снега навалило изрядно, но полный привод должен был с ним справиться. Если бы только оба передних колеса не оказались спущены.

Откопав их от снега, Владик изучил ситуацию. Та оказалась более чем трагической. Колеса были не спущены, а проколоты. Виновник трагедии обнаружился тут же под днищем машины. Это было некое ржавое приспособление сельскохозяйственного назначения – металлическая рама, усеянная острыми зубьями. По этим-то зубьям Владик и проехался передними колесами. Он даже вроде бы как припомнил, что перед самой остановкой слышал какой-то хлопок, но не придал ему значения. А зря, потому что этот хлопок означал перевод текущей ситуации из скверной в безнадежную. Верхом на автомобиле он мог хотя бы быстро передвигаться, ну и имел укрытие от холода. Но что ему делать теперь?

В багажнике, как и положено, лежала запаска. Как и положено – одна штука. Которая, даже сумей он поменять колесо, все равно ничем ему не поможет.

Если бы Владик оказался в аналогичной ситуации в прежней жизни, еще до зомби-апокалипсиса, он бы уже бился в рыданиях и выл от невыносимого ужаса. Но месяцы тяжелых испытаний закалили характер программиста. Плакать не имело смысла. Никто не оценит его истерику, никто не придет на помощь. Разве что явится Цент с паяльником, и тогда все станет еще хуже.

В багажнике Владик нашел рюкзак, куда сложил тушенку и сунул два автоматных рожка. Сам автомат повесил на плечо, чтобы в случая опасности быстро бросить его и убегать налегке. Пистолет решил не брать – и без того ноша оказалась нелегкой.

Позавтракав тушенкой (во время трапезы все время вспоминал, чьи это консервы, и аппетит сразу портился), Владик побрел по полю в произвольном направлении. Ему хотелось выйти на трассу и сориентироваться, но в то же время он боялся этого. На дорогах опасно. Там можно наткнуться на людей, ну или на Цента. Хотя, в его нынешней ситуации лучше вообще не попадаться на глаза живым. Люди из Цитадели просто доставят его обратно в крепость, где страдалец опять-таки окажется в лапах бездушного истязателя, а попытка объяснить им, что Цент хуже зомби, едва ли увенчается успехом. Остается одно – самостоятельно искать железнодорожную станцию, где ему назначил встречу новый друг. Легион сказал ему, что будет ждать там сколько, сколько потребуется, и это хорошо. Плохо было то, что Владик даже приблизительно не знал, в какую сторону ему нужно идти. Двигался наугад, вполне возможно, что совсем не туда. Но в списке приоритетных задач на первом месте было как можно лучше спрятаться от Цента, а уж потом шло все остальное. Потому что если изверг его найдет…. О том, что за этим последует, Владик старался не думать. Берег душевное здоровье.