Тёмный Легендариум - [73]

По договору Бобин готовил в «Гусаке» по средам, пятницам и, иногда, субботам. В другие дни на кухне хозяйничал высоченный шеф-повар кобольд Мал Грински. В помощь обоим шефам также были приданы два поварёнка. Обычно, подучившись год или два, ребята сбегали на поиски лучшей доли в города покрупнее. Ух не винил их – не таким ли точно был и он когда-то? Если мальчишка проявлял зачатки ума и таланта к готовке, Ух царапал на куске кожи короткое предложение о том, что он, владелец «Гусака» Ух, держал в поварятах такого-то и остался им доволен. Такие записки, если и не служили пропуском в верха кулинарного мира, то всяко имели свой вес и на первое время в незнакомом городе служили добрую службу.

На текущий момент в «Гусаке» помогал мальчишка из людей по имени Грег, вихрастый малый с руками и ногами, вечно болтающимися, будто на шарнирах. Вторым был гнас[1] Роб от Отч, которого для простоты звали Робчиком. Гнасы в стародавние времена произошли от ассимиляции нескольких рас, теперь уже и не припомнить каких. Наверняка людей и гномов, раз они все поголовно были кряжистыми, крепкими и большеносыми, при этом лишёнными какой бы то ни было растительности на лице. Ещё гнасы имели красный цвет кожи, кто делало их похожими на арзимаров[2]. Однако, твёрдые ногти на руках, более походящие на когти, и глаза с вертикальным зрачком наводили на мысль о ком-то ещё в их родословной.

Сегодня был четверг, и Бобин Трампель вполне мог сидеть себе дома и потягивать глинтвейн из любимого бокала сильяжского стекла в виде бочонка с наплывами янтаря. Изумрудное стекло и жёлтый янтарь создавали замечательные оттенки вкупе с коричнево-карминным глинтвейном, пузырящимся на поверхности. Да к тому же, драконья погодка загнала многих по домам. Наверно, только стражники центральных Купеческих врат да дозорные на башнях вышли на дежурство и мокли под проливным дождём. Зачем же почтенному гражданину топтаться по скользким булыжникам и плестись по хмари? Но именно поэтому Бобин и накинул тёплый плащ-дождевик, одел туфли с гномьими парадными пряжками и вылез из дома. Именно в такую погоду ему захотелось дружеского веселья и застольных разговоров. Итак, он преодолел путь от своего дома до «Гусака» и подошёл к тяжёлой двери из палисандра, окованной медными вставками и вензелями.

«Гусак» всё-таки строился с умом и более, как жилой дом. Открывая входную дверь, посетитель не сразу попадал в общий зал, а останавливался в прихожей, где располагался охранник. Сегодня дежурил Омб, соплеменник Уха, здоровенный рыжий детина, обвешанный амулетами с ног до головы. Бобин дружески кивнул варвару, а Омб дружески рыкнул и обнажил в улыбке сорок четыре крепких зуба. Кто желал, мог оставить на попечение Омба плащи и трости. Бобин отдал дождевик и прошёл в общий зал. Посетителей было очень мало. Точнее было бы сказать, что посетителей почти не было. Бобин Трампель остановился и благожелательно осмотрелся. За стойкой протирал бокалы Ух. Завидев Бобина, Ух расплылся в улыбке.

– Дорогой мой, – грудным басом воскликнул Ух. – Как ты вовремя! Я как раз думал о тебе и о двух замечательных кружках эля, которые просто просятся выпить! Представляешь! Просто просятся! На них так и написано: «Выпейте нас скорее, Ух и Бобин».

– Здравствуй, дорогой друг, – степенно ответствовал Бобин. Он спустился на три ступеньки и подошёл к барной стойке, обошёл её и дружески крепко пожал лапищу тавернщика. Для этого, правда, ему пришлось, как обычно высоко поднять собственную руку, ибо в Бобине было шесть пядей роста, а в старом варваре – десять с половиной. Чтобы готовить, Бобину приходилось одевать котурны высотой не менее пяди. Впрочем, это была ничтожная плата за удовольствие заниматься его любимым делом.

– Рад видеть вас в добром здравии, – раздался из-за коротеньких двустворчатых дверок голос Мала Грински. Двери в три пяди высотой висели ровно посередине дверного проёма, так, что любой мог посмотреть внутрь кухни, где в ароматном дыму управлялся шеф-повар. Множество светильников в прочных медных кожухах с прозрачным сильяжским стеклом освещали кухню. В общем зале висели лампы попроще. Посреди на колесе-люстре располагалось многое множество свечей, освещающих рыжим магическим светом помещение.

– Здравствуй, дорогой мой, – ответствовал Бобин. Затем он снова повернулся к Уху:

– На редкость примечательная погода сегодня.

– Очень примечательная, – хохотнул варвар. – Препоганейшая погодка.

– Да, дует весьма и весьма. Почти шторм. Пробирает до костей.

– Плевал я на ветра, – перебил Бобина варвар, – у нас такие дома в горах три четверти года. А снега лежат высотой с ратушу. Плевал я. А вот что посетителей всех эта драконья погодка разогнала – пррррепогано!

Он выразительно обвёл рукой зал. Огромное помещение было рассчитано не менее, чем на сотню гостей, если размещать их вольготно. Но Ух говорил, что в День Рождения Короля набивалось до пяти сотен. Теперь же в зале за столом из тяжёлого морёного дуба сидел лишь один посетитель. Это был купец-арзимар в кожаном колете и потертых кожаных штанах с широким охотничьим ножом в ножнах на поясе. Он неспешно поглощал дымящийся суп с клёцками и запивал его пивом десятилетней выдержки из личных погребов Уха. Такое пиво стоило недёшево, зато идеально подходило к солонине и вполне могло заменить сидр или даже ром, почти не уступая им по крепости.