Темные зеркала. Том 2 - [54]

– Почему? – спросил я.

– Придут злые-презлые медузы, а вслед за ними ядовитые-преядовитые змеи. – Он подмигнул мне выпуклым глазом и неприятно ощерился. – Все они уже идут сюда. Моря теперь для нас уже никогда не будет.

И потом продолжал, словно отвечая собственным мыслям:

– Горько не иметь ничего. “Где твоя жена?” – спросят, и отвечу: “Умерла”. – “Где дети твои?” Скажу я: “Умерли”. – “Где твои друзья? родители? учителя?” – “Умерли, – скажу я, – умерли все”.

Он вещал, словно пророк. Но я-то знал, что он просто врет. Что жена его, совершенно пьяная, мирно спит на своем матраце возле банка, что дети его остались в другой стране, но живы и здоровы, равно как и его родители.

У меня же, действительно, нет и не было ни жены, ни детей. Но друзья еще кое-какие сохранились. И еще у меня есть работа, которую я ненавижу и искусство, которое я люблю. И еще есть воспоминания, которые я храню высушенными, как веточки в гербарии, и люблю их перебирать в свободное время.

“Маргарита-а-а...” Экзотический розовый звук разбитого стекла. Немного сладости, немного горечи. Имя пришло откуда-то неожиданно. Кто-то произнес его просто так, но в связи с именем Валентина. И Макс, вдруг впервые прислушавшись к окружающим его голосам, с удивлением отметил, что все говорят о довольно прочной, долгой и скандальной связи его Валентина с какой-то неизвестной Маргаритой. Об этом шептались в Доме Знаний среди уфологов и прочих психов. Наконец, ее даже показали Максу, мельком со спины, и нельзя сказать, что это произвело на него большое впечатление.

Макс, конечно, не отрицал существования роковой любви, и даже допускал возможность подобного переживания, но для себя, исключительно для себя. Однако мысль о том, что подобные чувства могут связывать Валентина еще с кем-то, кроме него, Макса, никогда не приходила в голову. И вводило в заблуждение это классическое сочетание Валентин – Маргарита. Сочетание, давно навязанное Гете, продолжало работать на всех уровнях сознания – вечная проблема хорошо образованного человека. Валентин и Маргарита, брат и сестра. Что может быть между братом и сестрой? Никаких там страстей, может быть лишь близкое общение двух подружек. И потом... потом, она же всего-навсего женщина?..

Но, стоило появиться Валентину, и Макс начинал приставать к нему с намеками. Понимал ли Валентин эти намеки или они проходили мимо, не затрагивая его внимания, но все усилия повисали в воздухе – ответа не было. Намеки становились все прозрачнее, и однажды Макс, не сдержавшись, задал прямой вопрос:

– Кто такая Маргарита?

– Ты что, Булгакова не читал? – удивился Валентин. – Да, вот же он у тебя на полке стоит.

Он подошел к книжному шкафу и вытащил увесистый синий том. Макс ожидавший увидеть смущение или хотя бы беспокойство на этом безмятежном лице, был настолько изумлен такой реакцией, что умолк, прижав ко рту обе ладони.

Нельзя сказать, чтобы после этого случая Макс успокоился. Наоборот, теперь он накручивал себя до такой степени, что уже не мог понять, для чего он ждет встречи – для любви или для того, чтобы выяснить правду. Эта правда перерастала в навязчивую идею, и отравляла редкие минуты общения наедине. А таких минут становилось все меньше. Нередко, свидание заканчивалось для Макса истерикой, и тогда он выгонял Валентина, а потом бежал в одних носках по лестнице, чтобы вернуть его обратно. Хотя за добрую улыбку и нежное слово, он был готов поверить, во что угодно и все простить. Но, только, не было этого слова. Он вновь оставался один, и ревность начинала грызть его с новой силой. Валентин отмалчивался. Но все чаще пропадал куда-то, а иногда просто не приходил на назначенные встречи и даже не звонил. Их отношения покатились под откос с такой скоростью, что Макс просто не знал, что и думать. Он стал замкнутым и подозрительным. Целыми часами слонялся по улицам, и, наконец, сумел выследить Валентина почти у порога собственного дома.

Сначала, будто бы что-то ударило Макса в самое сердце – он увидел в десяти шагах от себя знакомую спину в сером свитере. Думая, что Валентин направляется к нему, Макс обрадовался. Но тот прошел мимо подъезда, и оклик, готовый сорваться с губ, застрял у Макса поперек горла.

И тогда он неслышно, бесшумно пошел следом, почти не дыша.

Валентин вошел в другой подъезд другого дома. Макс присел на скамейке напротив подъезда и увидел знакомый силуэт в освещенном окне первого этажа. Стояла ранняя весна, и листья еще только начинали раскрываться, но в воздухе уже повис стойкий запах горечи, Максу он всегда напоминал запах сандалового веера, валявшегося в дальнем углу ящика трюмо с незапамятных времен. Он навевал грусть и воспоминание о далекой душевной боли, но в этот вечер боль была близка, и аромат новых листьев вызывал жгучие слезы, размывающие светлый квадрат загадочного окна.

Макс решил ждать под окнами до победного конца. Он поднял воротник широкой черной куртки и собрал все свое терпение. Курил сигарету за сигаретой, но никто не появлялся из темного подъезда. “А вдруг он останется до утра? Ничего, посижу до утра. По крайней мере, узнаю правду”. Беззвучно сменяли друг друга минуты, складываясь в часы, и пустела сигаретная пачка. Только через четыре часа его усилия были вознаграждены. – Алё! – крикнул он непослушными губами, онемевшими от долгого молчания.