Темные времена. Как речь, сказанная одним премьер-министром, смогла спасти миллионы жизней - [17]
Черчилль не только протолкнул свой план на заседании Военного совета, но еще и надавил на военных, которым предстояло этот план осуществлять, несмотря на все свои сомнения. Сегодня ясно, что главным фактором, приведшим к катастрофическому исходу кампании в Дарданеллах, стало планирование – или скорее его отсутствие. Вместо четкого, хорошо продуманного единого плана одновременно осуществлялись сразу три. Черчилль выступал за исключительно морскую операцию. Его заместитель по Адмиралтейству, адмирал Фишер, предпочитал совместную армейско-флотскую кампанию. Военный министр, лорд Китченер, настаивал на сугубо армейских действиях. Ситуацию еще более усугубляло то, что Дженкинс назвал «кипящим котлом»[71] напряженности между всеми тремя.
Привыкший действовать по-своему Черчилль был вознагражден 28 января 1915 года, когда военный совет утвердил предложенную им морскую операцию. После нескольких неудачных попыток пройти через заминированный пролив Британия потеряла три военных корабля. Тогда было решено подключить войска, которым предстояло захватить полуостров Галлиполи. Если бы существовал продуманный план наземной операции в случае неудачи действий на море, то никакой путаницы между армией и флотом после высадки 25 апреля не возникло бы. А если бы союзники с самого начала действовали более организованно, османские и германские войска не получили бы достаточного времени для подготовки обороны на случай неизбежного вторжения: у них был бы только месяц.
После высадки на полуострове Галлиполи кровопролитные военные действия длились более восьми месяцев. Погибло около 400 тысяч человек: 73 тысячи британцев и ирландцев, 36 тысяч австралийцев и новозеландцев, 27 тысяч французов, 4800 индийцев и 251 тысяча османов. Союзники оказались не готовы к яростному сопротивлению турецкой армии. К январю 1916 года было решено, что единственный выход – эвакуация.
Судьба Черчилля не зависела от конца кампании: она была определена уже давно. 15 мая 1915 года подал в отставку его заместитель, сэр Джон Фишер. Все обвиняли его в том, что он не смог добиться отставки Уинстона с поста первого лорда Адмиралтейства. В свете подобной критики премьер-министр Асквит предложил создать коалиционное правительство военного времени. Консерваторы поставили условие отставки Черчилля. Уинстон вынужден был уйти, удовлетворившись малозначительным постом канцлера герцогства Ланкастер.
Невозможно винить в катастрофе Галлиполи одного лишь Черчилля. Однако общественное мнение, коренившееся в потребности найти козла отпущения, было единодушно: упрямое нежелание Уинстона слушать советников, пренебрежение мнением адмиралов и неспособность здраво оценивать военную ситуацию – все это привело к катастрофе. Но ведь он не был премьер-министром и все свои решения предлагал военному кабинету. И все же ему удавалось проталкивать их, несмотря на возражения Китченера и коллег по Адмиралтейству. Отставка вызвала у Черчилля не раскаяние, но ярость. Он говорил другу: «Со мной все кончено!.. Я не смог сделать того, к чему стремился всей душой, – довести войну до поражения Германии»[72].
Подавленный и униженный Черчилль съехал из резиденции Адмиралтейства. Клемми и Уинстон оказались отрезанными от общества, которым наслаждались целых пять лет. Позже Клементина говорила биографу Черчилля Мартину Гилберту, что это был один из самых тяжелых моментов в жизни ее мужа. Она «думала, что он умрет от горя»[73]. Отставка мужа привела ее в такую ярость, что она написала Асквиту: «Если вы вышвырнете Уинстона, то совершите акт слабости. Ваше коалиционное правительство не будет такой же великолепной военной машиной, как правительство сегодняшнее»[74]. Премьер-министр остался непреклонен. Когда был объявлен состав нового военного кабинета и Уинстон оказался за бортом, он решил уйти из правительства и пойти в армию – на Западный фронт.
Сначала Черчилль вернулся в гусарский полк ее величества. Но по прибытии во Францию его забрала машина и доставила прямо в генеральный штаб в Сент-Омер. За обедом, за бокалом шампанского ему предложили непыльную должность адъютанта главнокомандующего, сэра Джона Френча, или отправку на фронт. Неудивительно, что он выбрал передовую, но это решение было связано не только с авантюрным духом Уинстона. Он получил возможность отличиться, сражаясь за дело, в которое верил всем сердцем, и смыть кровь Галлиполи со своих рук.
После двух недель, проведенных во Франции, Черчилль обратился к генералу Френчу с просьбой доверить ему командование бригадой. Опыта у него не было. По совету премьер-министра Френч это предложение отклонил. Уинстону предложили командовать батальоном и присвоили звание подполковника. Он командовал шестым батальоном королевских шотландских стрелков Девятой дивизии. В конце января 1917 года его батальон отправился на фронт в Бельгию, и Черчилль три с половиной месяца провел в окопах. В серьезных боевых действиях его батальон не участвовал, но «обстрелы германской артиллерии практически не прекращались, кроме того, большую опасность представлял пулеметный и ружейный огонь»
