Темные тропы - [69]

– Приданое? – ахнула Огнянка. – Ей?

Её гневный взгляд упёрся в Волчицу.

– Тебе. Вижу, Светогор готовил тебя к выдаче замуж за князя? Отец ваш проявил свои амбиции. Породниться сразу с двумя княжьими домами – хорошая задумка. Как минимум – с двумя. Придётся тебе, Волк, брать Огнянку в жёны.

– С удовольствием! – усмехается Волчонок. – Я уже её не один раз звал в жёны! Всё нос воротит! Ястреба Дракона во снах ублажает!

Огнянка смутилась.

– Милый, – виноватым голосом говорит она. – Ну ты же знаешь, что я люблю тебя. Но как брата. Не смогу я в одну постель с тобой лечь, детей тебе родить! Прости! Я же…

– Да ладно! – с откровенным торжеством в голосе, восклицает Волчица. – Винца глотнёшь, зажмуришься, а там – стерпится, слюбится, притрётся!

– Это тебе всё одно кому подставлять! – воскликнула Огнянка, вскакивая, стискивая кулачки. – Хоть моему меднолобому брату, хоть своему!

Волчица стоит, как рыба – ртом хлопает. Судя по тому, как налились краской все трое юношей – это не было попаданием пальцем в небо. И, похоже, что не «в теме» только я да Лилия.

– Какая же ты сука! Подлая сука! – Волчица в этот раз не кинулась в драку, а вдруг заливается слезами, из неё будто выдернули всю её спесь и гордыню – вся сжалась в объятиях брата, стала маленькой жалкой девочкой. – Какая же ты! Знаешь, что было один раз только, и то – по ошибке! Зачем ты? Зачем? Мы же выросли вместе! Платья мои донашивала, всем делилась с тобой! Почему ты так поступила?! Какая же ты!..

Такой же рыбой хлопает ртом и глазами и Лилия. Вздохнул:

– Дети! Всё это станет глубоко неважно, когда море мятежников сметёт ваши дома с лица Мира. Потому – сейчас все эти волнительные вопросы ваших взаимоотношений давайте оставим на более позднее время, идёт? Как закончится Смута – разберёмся, кто кому будет скрашивать ночи… Останься, девочка!

Это я кричу Волчице, что рванулась прочь.

– Оставьте, – тихо говорит Волчонок. – Я представляю Дом. Этого довольно. Она…

– Ещё раз повторяю… – начал я, но тут понял, что меня не слышит никто. Сказанные слова так и стоят у всех в ушах, буря эмоций бушует в головах.

– Так, похоже, что случившееся – новость только для нас с тобой, Лилия. От страха неспособны мыслить.

– Страха? – удивилась растерянная Лилия. И у неё – тоже ураган чувств, эмоций и мыслей. Не знает, как можно принять подобное, как к этому надо относиться? Как матери или как главе Дома – а это разные реакции и разные решения, если кто не знает.

– Думают, что ты их прямо сейчас на костёр всех потащишь. Двоих за грех, остальных – за укрывательство. Как будто ты сама – святая. По воде ходишь, испражняешься радугой и не кричишь от страсти в постели…

– Заткнись! Заткнись! – вскочила Лилия. И окатив меня ненавистно-презрительным взглядом – убежала.

Блин! Что-то я перегнул палку. Всё же Мертвяк в хитросплетениях человеческих чувств – как острый топор в кружевах. Вот и ребята откланиваются. Уходят. Остаюсь один. С поганейшим состоянием на душе. Поговорили! Построили стратегические планы, гля!

Сидел, сидел, смотря, как тают свечи.

Что сидеть? Не высидишь мертвых ёжиков, Живодёр позаботился. Надо идти – извиняться.

Иду. Выслушиваю. Пытаюсь ей объяснить логику моего поступка, а именно – хотел показать, что все мы – люди, все мы – не святые. Заткнулся, быстро убеждённый, что я – болван. Что логику эту могу засунуть туда же, где оставил и свой язык со своими мозгами. И искренне соглашаюсь, что я – чёрствый и бездушный Мертвяк, ну, в её устах было – мерзавец, но я заменил слово на более соответствующее. Что меня совершенно напрасно посчитали мудрым, ибо я не мудрец, а мудрак. И совершенно не понимаю, что словами своими унизил её светлый и почти святой образ Матери – в их глазах.

И удивился от её следующих слов. А как не удивиться, что оказалось, что пошлость моя унизила не только её образ, но и мой собственный. Хорошо, что не успел вставить, что как бы и не хотелось бы… Потому что у ребят Отцы были именно с заглавных букв. Непререкаемые авторитеты. И не только в их глазах. Соответственно – ребятам невыносимо не хватает Отцов именно в этом возрасте. Когда голова варит – на верхнем пределе, а жизненный опыт – на пределе самом нижнем. А цена ошибки – вообще запредельная. И, оказывается, что я не только мужезаменитель для Лили, но и чуть ли не само собой занял нишу отчезаменителя для ребят.

Именно поэтому они и слушали меня, как галчата – разинув рты. Именно поэтому – они сразу и сумбурно и вывалили на меня всё, что накипело в их головах. И, видимо, случай с Волчицей для них и был самым острым, раз разговор таки и вырулил на этот вопрос, хотя, уверен, каждый клялся карами небесными, что – ни-ни! Ни слова, никому и никогда!

И тут как-то мне взгрустнулось. Ещё бы! Кому приятно с полной отчётливостью осознать, что он тупоголовый Бродяга безмозглый? Захотелось побыть одному. Разворачиваюсь.

– Стоять! – прохрипела сорванным от слёз голосом Лиля. – Ко мне!

Скидывает с себя рубаху, дёргает шнурки с крючков моей одежды. Стою в полном недоумении. Что ещё раз говорит о моей умственной неполноценности. Уже совсем ничего не понимаю!