Темные дороги - [71]
– Ты же знаешь, что не бросишь их, – проговорила мама бесцветным голосом, как дикторша, объявляющая погоду.
– Почему нет? Ты же бросила.
– Что ты несешь?! – сорвалась на крик мама. – Я специально, что ли? Ты оглянись вокруг. Это не горный курорт. Это тюрьма.
– Тебе здесь нравится.
– Харли. Ты порешь чушь.
– Я не люблю их! – опять завопил я. Если слова проявятся в воздухе, значит, это правда. – У меня нет перед ними никаких обязательств. Я им брат, а не отец. Это не мое дело.
– Ты любишь их, – возразила она, – только твоя любовь проявляется на расстоянии. И не любовь заставляет тебя остаться с ними.
– Что же тогда?
– Ты знаешь, где твое место.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Это оскорбление или высочайший комплимент, какого только может удостоиться мужчина? Я не мог понять, что выражает ее лицо. Лицо единственного человека, которому я верил.
Она глубоко вдохнула и взяла себя в руки. Неторопливо, точно старушка, откинулась на спинку стула. Закрыла глаза.
– Ну хорошо, Харли. Мисти взяла деньги. Что еще тебе сказать? Это была моя заначка, чтобы уйти от мужа. Это ты уже знаешь. – И провела ладонями по щекам, словно пытаясь стереть что-то липкое. – Пожалуй, к тому и шло, чтобы их взяла Мисти. Она знала: я собираюсь уйти. Не понимаю, как она пронюхала. Сама мне сказала: ты хочешь забрать меня от него. Так она выразилась. Про остальных она не упоминала. Только про него и про себя. Словно я ей соперница.
Она замолчала. «Не сказала ли я лишнего?» – говорило ее лицо.
Меня обдало холодом. Почему-то вспомнился изувеченный, окровавленный трупик белого котенка на молодой весенней траве. Он был у нас так недолго, что я даже не запомнил его имени. Что-то неизбежно-предопределенное. Снежок. Пушок. Барсик.
МАРКИЗ – прочел я у мамы в глазах. Серебристыми буквами. Так звали котенка.
Я опустился на свой стул. Опыт научил меня: бестрепетно встретить кошмар помогает не смелость, а равнодушие. Оцепенение.
– Что произошло между отцом и Мисти? – спросил я.
Глаза у мамы сделались матово-серые, словно гранит, обработанный пескоструйной, – высекай что хочешь. Любые ужасы.
– Ты мне обязана, – прохрипел я.
– Обязана тебе? – Голос мамы дрожал на грани истерики. – Чем?
– Как ты можешь? Ты, моя мать?
– И что с того? Я обязана любить тебя? Чувствам не прикажешь. Они проявляются помимо твоей воли.
– О чем ты говоришь? – Мне стало страшно. – Что у тебя ко мне ничего не осталось?
– Я сделала все, что могла, Харли. Постарайся понять. Я сделала все, что могла, чтобы быть тебе матерью. У меня не вышло.
Она согнулась пополам, будто от удара. А когда подняла голову, лицо ее было залито слезами. Сквозь слезы пыталась пробиться улыбка. Совсем как после ссоры с папашей. Она вызвала у меня знакомое тягостное чувство – смесь жалости и омерзения. Именно такой отклик у меня находили ее необычная любовь и самопожертвование.
– Что произошло между отцом и Мисти? – упрямо повторил я.
Пусть скажет правду. Пусть подтвердит то невероятное, о чем нельзя говорить. Что папаша получил по заслугам. Что у нее есть оправдание. Что на мне самом лежит не такая уж большая вина. Она убила его из-за Мисти. А не потому, что он колотил меня.
Но почему это окружено такой тайной? Бессмыслица какая-то. Вспомнилось, как адвокаты перешептывались, мол, если бы имело место сексуальное насилие, приговор был бы не такой суровый. И оба смотрели на маму, словно голодные на кусок пирога, которому не помешало бы оказаться побольше.
– Я ничего такого не видела, – всхлипнула она.
– А ты отца спрашивала? – На середине фразы у меня сел голос.
Она смахнула слезы и грозно взглянула на меня:
– Как ты можешь задавать такой вопрос, Харли?
– А с Мисти говорила?
– Как ты можешь задавать ТАКОЙ вопрос, Харли?
Я смотрел прямо перед собой. Наши с мамой отражения в стекле сливались.
– Так ты ничего не знала наверняка?
Она молчала.
– Только Мисти знала все наверняка, – продолжал я.
КЛЕВАЯ – промелькнули у меня перед глазами зеленые волнистые буквы.
– Это Мисти убила папашу, – произнес я бесцветным голосом.
Мама не ответила.
На этот раз меня бросило в жар. Вновь передо мной было мамино лицо, неподвижное, неживое. Все эмоции куда-то делись. Ведь правда открылась, что теперь рыдать. Мне пришла на ум Белоснежка в стеклянном гробу. Если переживу маму, похороню ее под плексигласовой крышкой.
– Мисти убила отца, – повторил я.
Это было исключительное, колоссальное открытие. Исключительное по своей жестокости. Оно ничего не решало. Отца не вернешь. Маму не вернешь. Старые вопросы оставались без ответа, зато появлялись новые. Возникала целая цепь предательств. Вот хотя бы то, что я ничегошеньки не испытываю по этому поводу. Такая бесчувственность – точно предательство.
– Не понимаю, – проговорил я. – Зачем ты взяла на себя ее вину? Ей бы ничего не сделали. Она ведь ребенок.
– Да, не понимаешь, – настойчиво повторила мама.
– Тебе было стыдно? Ты не желала, чтобы посторонние узнали, что он с ней вытворял?
– Харли, Мисти не хотела убивать отца. Она хотела быть с ним.
– Так вот почему ты взяла все на себя? Чтобы в новостях не перетрясали грязное белье?
– Харли! – завопила мама. – Она целилась в меня.
В городе орудует серийный убийца, одержимый идеей, что выполняет благородную миссию. Он стремится к совершенству в своем деле, чтобы наконец достичь настоящего удовлетворения. Художнице Линде, которая долгое время не может найти место под солнцем, наконец улыбается удача: появляются заказы, молодой человек, к которому она давно неровно дышит, проявляет ответный интерес, а состоятельный мужчина, с которым она знакомится в баре, предлагает свою поддержку. И все бы ничего, но на деле надежды оказываются бумажными, одна за другой исчезая в пламени злого рока. Заказчица безвестно испаряется, а отец-следователь, обычно нейтральный к ее похождениям, практически запирает девушку дома, предостерегая о серьезной опасности.
Братья Перри, Холланд и Нильс, — тринадцатилетние близнецы. Они так близки, что почти читают мысли друг друга, но абсолютно противоположны по характерам: Холланд дерзкий и озорной настолько же, насколько Нильс добрый и заботливый. Семья Перри живет в буколическом местечке Новой Англии, где их предки обосновались несколько столетий назад. Этим летом многочисленный клан Перри собрался на фамильной ферме, чтобы оплакать смерть отца близнецов в результате несчастного случая. Миссис Перри до сих пор не оправилась от шока, вызванного кончиной ее мужа, и затворничает в своей комнате, не контролируя сыновей.
Кто бы мог подумать, что всего за одну ночь беззаботная жизнь Лизы может превратиться в клубок кошмаров и злоключений! И теперь лучший выход для нее – покончить с собой. Вот только самоубийство идет не по плану: вместо обыкновенной крови из вен девушки течет воск, способный заживлять любые раны на ее теле. Но дар ли это или проклятие? Сверхъестественная способность Лизы привлекает внимание алчного доктора Максима Архипова, грезящего Нобелевской премией. Да и постоянное вмешательство призраков в дела героини не облегчает ее положение. Одна надежда на самовлюбленного хирурга Вадима, готового разобраться с ее странным проклятьем, пусть даже она умудрилась впутать его в опасную историю и разрушить всё его размеренное существование.
Береговая охрана провинциального английского городка буквально сбилась с ног. Бесследно исчез бизнесмен и экс-парламентарий Гарри Ричмонд, который вышел на яхте в море. Наконец, удается обнаружить и яхту, и самого Гарри, вернее, его труп. Несчастный случай? Месть конкурентов? Или кара Божия? Лишь два человека знают, что произошло на самом деле, и каждый считает себя виновником трагедии.
Ради ТАКИХ денег участие в «компьютерной войне» кажется попросту забавной игрой… ПОНАЧАЛУ.Пока «имитация войны» не перерастает в ВОЙНУ НАСТОЯЩУЮ!Пока ИГРА не становится СМЕРТЕЛЬНОЙ, а ее участники не начинают жить по принципу «ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА»…В конце концов – Победитель получит ВСЕ!!!Какой ценой?!Да кому это важно!..
Первая мировая война окончилась, но агент британской разведки Кристофер Уайлэм вынужден вести собственную войну за освобождение своего похищенного сына. Следы похитителей ведут в Тибет, в самый центр международных политических интриг и неведомой европейцам магии, таящейся за стенами древнего монастыря.