Тёмное крыло - [2]

— А мы родственники птицам? — спросил он у своего отца.

— Конечно же, нет, — ответил он. — У нас совсем нет перьев. Мы не вылупляемся из яиц. И мы не умеем летать.

Сумрак таращился, надеясь увидеть ещё птиц. Ему нравилось то, как легко они поднимались вверх.

— Нам ещё долго подниматься? — спросил он.

Конечно же, отец не планировал вести его на самую макушку дерева. Это было место, где сидели птицы, и молодняку всегда говорили, чтобы они держались подальше оттуда. Летуны яростно защищали свою территорию, особенно во время выращивания птенцов. К счастью, секвойя выросла больше, чем на триста футов в высоту, и была достаточно просторной для них для всех. Сумрак и все остальные рукокрылы жили в средней части дерева. Среди многочисленных могучих ветвей они ютились в бесконечной сети глубоких трещин в коре.

— Теперь уже не так высоко, — сказал ему Икарон.

Несмотря на усилия, затраченные на подъём, Сумрак не горел желанием добраться до конечной цели их пути. Он знал, что его ждало там, и, хотя он и другие молодые звери болтали об этом без конца, Сумрак не мог сдержать чувство страха.

— Этот самое высокое дерево в лесу? — спросил он. Ему хотелось поговорить.

— Я никогда не видел выше его.

— А сколько ему лет?

— Оно очень старое. Ему тысячи лет.

— А ты старый? — спросил он у отца.

Отец рассмеялся от удивления.

— Не такой уж я и старый. Но достаточно старый, чтобы успеть обзавестись множеством сыновей и дочерей.

— Семнадцатью, включая меня и Сильфиду, — сказал Сумрак.

— Верно. Но вы двое, думаю, будете моими последними детьми.

Сумрак встревожился.

— Ты собираешься вскоре умереть?

— Нет, конечно. Но каждый из нас достигает такого возраста, когда у него больше не может быть потомства.

Внезапно Икарон остановился.

— Вот Верхний Предел, — сказал он, перелезая со ствола на огромную широкую ветвь, которая торчала над самой поляной. — Вот, до какой высоты мы, рукокрылы, можем подниматься вверх. Запомни это. Выше этого места дерево принадлежит птицам.

Сумрак поглядел на ветвь, запоминая её очертания.

— Теперь сюда, — сказал Икарон и полез на всех четырёх лапах по Верхнему Пределу.

Сумрак секунду промедлил: его лапы дрожали.

— Здесь нечего бояться, — сказал отец, повернувшись к сыну и ожидая его.

Сумрак приблизился к нему. Они продолжили ползти по ветви бок о бок, а затем один за другим по более тонкой ветке, обильно покрытой игловидными листьями и увешанной шишками — некоторые из них были почти такого же размера, как сам Сумрак. Они остановились у самого кончика ветви. Она слегка прогнулась под их весом. Стрекотание цикад внезапно прекратилось, но затем продолжилось с новой силой.

Сумрак смотрел всё вниз и вниз — сквозь ветви, в подлесок, такой недостижимо далёкий. Он шумно помочился на кору.

— Ну как, готов? — спросил отец.

Сумрак ничего не ответил.

— Прыгай, — сказал ему отец.

— Я не хочу прыгать, — его голос звучал неестественно надтреснутым.

— Я считал, что ты это сделаешь.

До этого Сумрак никогда ещё не покидал дерево.

— Можно, я вернусь в гнездо? — спросил он.

— Нет.

Сумрак чувствовал, что у него стоит ком в горле. Больше всего на свете ему хотелось забиться в глубокую трещину, где он спал, ощущая вокруг себя мягкую пахучую кору дерева.

— Время пришло, — сказал отец. Хотя его голос был спокоен, Сумрак чувствовал, что он больше ничего не будет обсуждать. — Ты готов?

— Я не могу вспомнить всего того, что ты говорил мне, — в панике сказал Сумрак.

— Не имеет значения, — ответил он.

— Расскажи мне ещё разок, пожалуйста!

Отец мягко обнюхал его, а затем спихнул с ветви.

Сумрак закричал — как от удивления, так и от ужаса, и, развернувшись, попытался схватиться за что-нибудь, за что угодно. Но ветвь была уже вне досягаемости, и сейчас он падал вниз головой. Ветер шумел у него в ушах. Мимо проносились ветви; мир под ним всё разрастался. Он дрожал всем телом, его живот скрутило в узел. Он инстинктивно раскинул передние лапы и вытянул задние, расправляя широкие паруса.

— Верно, так! — закричал внезапно оказавшийся рядом с ним Икарон, распахнув собственные паруса, покрытые шерстью.

Как ни странно, Сумрак почувствовал, что его охватило непреодолимое желание махать парусами.

— Прекрати это! — закричал отец. — Ты не птица! Растяни их сильнее! Дальше! Насколько можешь! Да, так! Держи их ровно! А теперь планируй на них!

Поток воздуха обтекал паруса Сумрака и наполнял их. Его плечи и голова поднялись, когда он вышел из крутого пике. Его вдохи были неглубокими. Он ощущал себя так, словно в него ударила молния. Удаляясь от секвойи, от своего дома, он планировал через большую поляну к другим гигантским секвойям, растущим на её противоположной стороне. Мелкие бабочки и мухи, кружась в воздухе, проносились мимо него.

Он плыл в воздухе слишком быстро, слишком сильно наклонившись вниз.

Всякий раз, когда он следил за планирующими прыжками других рукокрылов, ему казалось, что они движутся так величественно, едва теряя высоту. Он чувствовал, что почти не в состоянии управлять движением.

— Сбавь скорость! — услышал он крик отца.

— Как? — крикнул он в ответ.

— Твои паруса полностью расправлены?

Сумрак растянулся в ширину и длину, насколько мог, и слегка замедлил движение, но по-прежнему чувствовал, что снижался слишком быстро. Он с тревогой следил, как приближается к деревьям на другой стороне поляны.