Темная симфония - [41]

В ее голосе Байрон почувствовал затаенную печаль. Не имело никакого значения, что эти события имели место в далеком прошлом, в ее памяти они были свежи так же, как и в тот день, когда произошли. Он крепко обнял ее, зарывшись лицом в ее ароматно пахнущие шелковистые волосы.

— Я невероятно благодарен, что ты выжила, Антониетта. Я сожалею о гибели твоих родителей. Ты, должно быть, очень сильно любила их, — он потянулся, чтобы разрушить этот постоянно присутствующий барьер в ее сознании. Желая узнать ее воспоминания. Желая увидеть, что же это за неведомая сила присутствует в ней. Откуда она взялась.

— Они были чудесными. Редко можно было встретить одного без другого. Они были так близки и, казалось, всегда хранили какую-то тайну. Пошли, я хочу показать тебе это, — она отступила от него на шаг и потянула за руку. — Я никогда и никому не рассказывала, что именно произошло той ночью. Знала, они подумают, что я спятила. Я была рождена с талантом Скарлетти исцелять. Некоторые из нас — телепаты, хотя способности ограничены. Мне прежде никогда не удавалось ни с кем так легко общаться, как с тобой, — она остановилась посередине длинного коридора и провела рукой вдоль стены. — Когда я обнаружила эту комнату, она была вся в паутине. Мне кажется, ее не посещали в течение многих-многих лет.

Байрон потянулся и накрыл ее руку своей, его пальцы скользнули в многовековое углубление и нашли спрятанный механизм, открывающий вход в комнату. Когда дверь распахнулась, внутри автоматически загорелся свет. В это же время их поприветствовал затхлый спертый воздух. Байрон развернул ее спиной к двери, загораживая своим большим телом, а сам дунул в комнату, одновременно с этим создавая руками небольшой ветер. Убедившись, что можно безбоязненно дышать, он отошел с пути Антониетты.

— Как ты это сделал? Я могу кое-что делать, но мне не по силам перенести за раз двух взрослых людей через скалы и вниз по узкой скользкой тропинке к палаццо. Готова поклясться, что наши ноги ни разу не коснулись земли, а ты двигался так быстро, что ветер обдувал наши лица. Я, конечно, могу воспользоваться силой зверя и иногда видеть изображения тепла, наподобие инфракрасного, но я не способна делать то же, что и ты. Наподобие того, что я видела в ту ночь, когда это напугало меня. И дело не в том, что я пережила, это что-то совершенно другое.

Она шагнула в комнату. Байрон последовал за ней. Размерами она была не больше стенного шкафа, длинной и узкой. Стены от пола до потолка были исписаны смесью символов, картин и древнего языка.

— Это история моей семьи, — сказала Антониетта. — Наше наследие, что мы такое. После того, как я нашла эту комнату, я перестала бояться самой себя, — она вздернула подбородок. — И я никогда не боялась тебя, — она взмахом руки указала на стену. — Я покажу тебе кошку, которую ты искал прошлой ночью. Кошек Скарлетти.

Байрон подошел поближе к стене, пробежал пальцами по причудливой резьбе таким же образом, как это делала она, «читая» изображения. Здесь были очерчивания ягуаров, мужчин и женщин, наполовину ягуаров, наполовину людей, навечно запечатленных в процессе трансформации. Более ранняя резьба была грубее, но подробнее. Поздние изображения были довольно красивы, словно их создавали с большой любовью.

— Это нечто, Антониетта. Кто-нибудь еще видел это?

— Нет, я решила, что будет лучше приберечь это для себя.

Байрон согласился с ней. Содержание комнаты окажется губительным для Скарлетти и их положения в обществе. Но столь бережно хранимая история этой семьи была очень важна для его народа. Его пальцы летали по стене, читая так быстро, как это только возможно.

— Вот причина, что ты не боишься моих отличий и с такой легкостью принимаешь меня.

— Я мгновенно поняла, что ты должен быть одним из таких мужчин и что твоя родословная должна быть более чистой, чем моя, — она сделала глубокий вдох и выдохнула. — Я знаю, что ты не останешься, Байрон, но все в порядке. Правда, в порядке. У меня нет желания выходить замуж. Я вполне довольна своей жизнью, какая она есть. Я никогда не думала о постоянных отношениях с мужчиной. Вот завести любовника — это другое дело… до тех пор, пока ты хочешь оставаться здесь. Я считаю, такие отношения прекрасно устроят нас обоих.

Он медленно повернулся, оперевшись одним бедром в изрисованную стену и сложив руки на груди. Наступило долгое молчание.

— То есть ты не будешь возражать, когда я покину тебя?

Антониетта услышала тихое рычание в его голосе, щелчок его зубов. Дрожь прошлась по ее телу, и она впервые почувствовала беспокойство, прокрадывающееся в ее сознание. Байрон казался добродушно-веселым, вежливым джентльменом со старомодными манерами. Она вспомнила тот момент, когда напавший на нее человек отлетел назад, отчетливый звук сломавшейся кости. Как небрежно было отброшено от них тело. Байрону даже не нужно было проверять, жив ли человек, он знал, что тот мертв.

— Ну, похоже, я слишком часто перечитывала все это. Я прекрасно понимаю потребность мужчин этой расы к странствиям, поэтому и говорю тебе, что смирилась с неизбежным и не хочу, чтобы ты испытывал угрызения совести по этому поводу, — и все равно, говоря это, она сделала маленький шаг назад, ее рука в защитном жесте поднялась к горлу. Ее пульс отчаянно бился, как бы призывая его. Место, где он прошлой ночью оставил свою метку, пульсировало и горело.