Темная сестра - [9]
Вот поэтому она спрятала все в дальней комнате, в чемодане под замком. Там было полно старых фотографий и памятных вещей — ни она, ни Алекс не могли от них избавиться, но и не заглядывали туда много лет. Она завернула все в черный шарф и спрятала сверток на самом дне чемодана.
Сэм вышел из сада и прошествовал на кухню, размахивая палкой. Мэгги подвела его к свету и с сомнением разглядывала уголок его глаза.
— Риск — дело благородное, Сэм. Но теперь нам придется отказаться от этого лекарства, никакого от него толку.
— Нет! — крикнул Сэм.
— Ради бога, перестань твердить «нет» всякий раз, когда я с тобой говорю.
— Тетя сказала.
— Что?
— Тетя в саду.
— Какая еще тетя? — По спине у Мэгги пробежала дрожь.
— В саду. Она велела сделать это сегодня. Правда. Она сказала мне.
Мэгги выглянула в окно и посмотрела на обнесенный стеной сад с карликовой березой в углу. Там никого не было. Она опустилась на пол перед Сэмом.
— Расскажи мне об этой тете.
— Ты ее не увидишь. Она ушла. И она вот такого роста. — Он растянул большой и указательный пальцы. Потом передумал и слегка уменьшил расстояние. — Нет, вот такая. Она ездит на крысе.
— Что она говорит о мази?
— Она сказала, ты должна намазать меня сегодня ночью. Да, так и сказала.
— Ох уж этот мальчик, — сердито сказал Алекс.
Мэгги испугалась. Муж возвышался на пороге кухни, глядя на них сверху вниз. Похоже, он наблюдал за ними какое-то время. Он казался большим и устрашающим, с нахмуренными бровями и грозно наморщенным лбом.
— Пора уже что-то делать с этим постоянным враньем. Он заслужил хорошую взбучку.
Алекс тяжело затопал вверх по лестнице. У него явно был очередной неудачный день на работе. Мэгги притянула Сэма к себе и обняла.
6
Той ночью Мэгги помазала Сэму глаз травяной мазью, и на следующее утро наметилось явное улучшение. Еще через день от конъюнктивита не осталось и следа. Теперь, по мнению Алекса, единственным поводом для тревоги была укоренившаяся у сына привычка говорить неправду.
— Он еще ребенок. Он сочиняет истории. И что такого? Дети всегда так делают. Потом он из этого вырастет.
Но Алекс был непреклонен:
— Никакие это не истории. Это ложь. Ложь. Каждое слово, которое он произносит, — ложь. Спроси, как его зовут, и он ответит что угодно, только не Сэм. Спроси, где он живет, и он будет нести чепуху. Он уверяет, что его мама — тетя из кондитерской. Если он говорит «да», все должны делать вид, что он подразумевает «нет».
— Ради бога, ребенку всего три года!
— Ему скоро четыре, и с ним что-то не так!
— Это просто фаза, которую он переживает, Алекс. Твоя мать рассказывала мне, что ты до девяти лет писался в постель.
Алексу не нравилось, когда ему напоминали о таких вещах. Мэгги поняла, что ее реплика разозлила мужа: в отличие от большинства людей, он, когда злился, начинал говорить тише и делал глубокие вдохи между словами.
— Это не фаза. Это устойчивое состояние.
— Я хотела сказать — так бывает со всеми детьми. Все они придумывают себе товарищей по играм. Вот что я имела в виду.
— Но Эми никогда этого не делала. По крайней мере, не в таком масштабе. И никто из детей наших друзей. Сэма надо показать детскому психиатру.
— В три года? Да это ты сошел с ума, Алекс!
— Думаешь, будет лучше, если мы подождем, пока ему стукнет тридцать? Именно сейчас нужно этим заняться, если мы хотим, чтобы он выправился.
— Выправился? Я не хочу, чтобы он выправлялся. Я не собираюсь отдавать Сэма в лапы какого-то мозгоправа.
— Кто такой мозгоправ? — поинтересовалась Эми.
— Специальный доктор, — ответил Алекс, — который присматривает за детьми.
— А вот и нет, — заявил Сэм.
Казалось, им легче вот так бесцельно спорить, нежели найти более действенный способ общения. Во всяком случае, Алекс и Мэгги только и делали, что спорили. Вопрос так и остался нерешенным, и они разошлись в разные стороны.
Тем временем Мэгги возвратилась к дневнику, воодушевленная успехом первых своих попыток. Она отыскала страницу со снадобьем, принесшим Сэму облегчение, и сделала там собственную запись. Она зафиксировала даты, количество, которое использовала, и фразу: «Конъюнктивит у Сэма прошел». Эх, если бы в дневнике говорилось, как можно травами излечить от небылиц и выдумок...
Перелистывая страницы и останавливаясь тут и там, чтобы приглядеться к разным средствам, Мэгги совершила открытие. В некоторых местах, где были записи чернилами, обнаружились еще какие-то заметки, но уже карандашом и такие бледные, что беглый взгляд вполне мог их пропустить. В основном эти заметки также представляли собой списки, составленные тем же каллиграфическим почерком, но иногда попадались и дополнительные комментарии к ним. Мэгги удивилась, что раньше их не замечала, но опять-таки карандашные записи оказались слишком бледны, чтобы их можно было с легкостью разобрать.
Рута весьма могущественна, она мать всех трав. Я слышала, что ее также называют башуш, трава милосердия, есть и другие имена. Это трава Дианы, хотя она горяча и поистине относится к стихии Огня.
Именно руту использовали в пору Великой чумы, хотя и отрицали это. Она лучше растет, если ее украсть, что я и сделала. Собирать ее следует рано утром, потому что потом она ядовита. Кто-то говорит — зрение. Я знаю, если съесть листья, не будешь говорить во сне, ведь это язык ангелов и демонов. Толченый лист, если вдыхать его полной грудью, очистит разум от завистливых мыслей. А рутовая вода убивает блох. И вот теперь я использую руту против А., потому что она мне так докучает. Я знаю это, ведь она сама меня научила: если девять капель рутового масла добавить в ванну в солью на девять ночей, когда луна идет на убыль, это разрушит заклятье, которое она на меня наложила, потому что она лишает меня сил. И я знаю другие:
Впервые на русском – в буквальном смысле волшебный роман мастера британского магического реализма, автора, который, по словам именитого Джонатана Кэрролла, пишет именно те книги, которые мы всю жизнь надеемся отыскать, но крайне редко находим. Тара Мартин ушла гулять в весенний лес – и пропала без вести. Ее родные, соседи, полиция обшарили окрестность сверху донизу, но не нашли ни малейших следов шестнадцатилетней девушки. В отсутствие каких-либо улик полиция даже пыталась выбить признание из возлюбленного Тары – талантливого гитариста Ричи со всеми задатками будущей рок-звезды.
В бескомпромиссном, галлюцинаторно-ярком романе "Курение мака" Грэм Джойс рассказывает историю английского электрика, который получает из МИДа сообщение о том, что его студентка-дочь задержана в Таиланде с грузом опиума. Отправляясь ей на выручку в компании приятеля по викторине типа «Что, где, когда» и своего старшего сына, христианского фундаменталиста, он оказывается в самом центре «золотого треугольника» наркоторговли и вынужден противостоять как «опиумным генералам», так и складывавшейся веками системе народных верований, вступить в смертельную схватку за жизнь и душу своей дочери с таиландскими наркобаронами и самим Духом Опиума.
Впервые па русском – один из знаковых романов мастера британскою магического реализма, автора таких интеллектуальных бестселлеров, как «Зубная фея» и «Курение мака», «Скоро будет буря» и «Правда жизни».Майк и Ким Хэнсон пожертвовали всем в своей жизни, чтобы осуществить давнюю мечту – поселиться на заброшенной вилле на крохотном греческом островке. Но почему все, о чем они только ни подумают, сразу воплощается – змеи, скорпионы и тропические бури? Кто наблюдает за ними от руин монастыря, сохраняя абсолютную неподвижность? И не сам ли древний святой бродит в железных башмаках по горным тропинкам, безжалостно насаждая справедливость?
Грэм Джойс — яркая звезда современной британской литературы, тонкий психолог и мастер увлекательной фабулы, автор, который, по словам именитого Джонатана Кэрролла, пишет именно те книги, которые мы всю жизнь надеемся отыскать, но крайне редко находим. Он виртуозно препарирует страхи и внутрисемейную ненависть, филигранно живописует тлеющий под спудом эротизм и смутное ощущение угрозы.«Реквием» явился одним из первых в художественной прозе — за восемь лет до Дэна Брауна с его «Кодом да Винчи» — переосмыслением тем и мотивов, заявленных Майклом Бейджентом, Ричардом Ли и Генри Линкольном в их криптоисторическом исследовании «Святая кровь и святой Грааль».
Есть люди, в чьем прошлом скрыты поступки, обрекающие их на проклятие — в их собственных глазах. И даже долгие годы спустя их терзает бес неудовлетворенности. Таков и Уильям Хини, но с одной поправкой: он действительно уверен, что видит демонов. Тысяча пятьсот шестьдесят семь, ни больше ни меньше. Уильям твердо знает, что бесы любят скапливаться на пожелтевших страницах и в рваных корешках старых книг. Поэтому настоящим старым книгам он предпочитает подделки. Собственно, он большой мастер по их изготовлению.
От знаменитого автора «Зубной феи» и «Курения мака» – эпическая сага о семье, любви, войне и волшебстве. Марта – матриарх семьи из семи дочерей, передающей по кругу Фрэнка, родившегося в последний год войны у эмоционально нестабильной Кэсси, ассоциирующей себя с леди Годивой. Фрэнк общается с невидимым Человеком за стеклом и учится бальзамированию, осваивается в коммуне и пытается совладать с зачатками дара предвидения…
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.