Темная сестра - [23]

Когда она вдохнула аромат, получившийся в результате, то не смогла сдержать улыбку. Это оказалось не совсем то, чего она ожидала, но безотчетная вера укрепилась в ней, точно добрый гений. Остатки скептицизма были не чем иным, как пленкой, натянутой над пустотой. Былые сомнения пересыхали, трескались, соскальзывали, подобно коже, высвобождая сияющее, влажное существо, таившееся внутри.

Потом разлить в два кувшина, и пусть влюбленные намажут друг друга, каждый из своего кувшина, при луне, и зададут вопросы.

Мэгги вылила смесь масел в две маленькие бутылки матового стекла: одну для него, другую для нее.

Той ночью она подождала момента, когда они стали раздеваться в мягком свете прикроватной ламы. Алекс сидел на кровати, расстегивая рубашку. Она склонилась над ним сзади и стала массажировать ему шею. Он был напряжен, а его мышцы оказались жесткими, как натянутые канаты.

— Приятно.

Мэгги окунула пальцы в масло. Алекс попробовал оглянуться через плечо.

— Сиди смирно, — мягко сказала Мэгги и запустила руку ему в волосы.

— А ты помассируешь мне шею, Алекс? Хотя бы минутку? — Она сбросила блузку и протянула ему бутылку, — Возьми вот это.

— Штука сильная.

Он начал растирать масло по ее плечам и спине. Оно заблестело вдоль ее позвоночника и на гладкой, бледной коже.

— Достаточно. Иди сюда.

Мэгги взяла у Алекса бутылку, поцеловала ему руку и провела ею по своему лбу. Потом она поднялась, поставила обе бутылки на подоконник, чтобы на них падал лунный свет, и погасила лампу. Она слегка раздвинула занавески, чтобы впустить в комнату мягкие лучи нарастающей луны, и легла в постель рядом с мужем.

— Ты меня любишь? — спросила она.

— Ты знаешь, что люблю.

— Поклянись луной.

— Что?

— Поклянись луной, что ты меня любишь.

Алекс фыркнул.

— Это не шутка, — сказала Мэгги. — Я хочу, чтобы ты поклялся.

— Похоже, это не Сэму нужен психиатр.

— Ну, давай же. Скажи это.

— Ладно! Клянусь луной, что люблю тебя. Теперь мне можно уснуть?

— Да. Теперь тебе можно уснуть.

13

Мэгги решила, что игровую комнату нужно слегка обновить. Она выкинула пару древних сломанных стульев с твердыми спинками и заменила их двумя ярко раскрашенными пуфами. Кроме того, она расставила по комнате горшки с растениями: комнатную пальму и герань, хорошо прогретые летним солнцем. Когда она ставила герань на низкий столик, ее внезапно охватило какое-то странное чувство.

Она испытала короткий приступ головокружения и, словно при динамической съемке, увидела Алекса на раскопках в замке.

— Как такое может быть? — произнесла она вслух.

Сэм отвлекся от игрушек и улыбнулся Мэгги.

— Ему это не понравится, верно, Сэм?

— Да.

— Захвати куртку. Мы уходим.

Работа на раскопках за пределами замка, как обычно, была в разгаре. Алекс, в спецовке и резиновых сапогах, расхаживал с хмурым видом. Он давал указания студентам установить несколько индикаторов уровня. Вокруг участка раскопок были выстроены деревянные мостки, чтобы посетители могли беспрепятственно наблюдать за «живой археологией». Но не так-то просто переманить публику из кинотеатров, торговых галерей или даже уютных домашних кресел. Одним словом, затея не увенчалась большим коммерческим успехом, и, к вящему раздражению Алекса, на него глазели разве что школьники да какая-нибудь случайная парочка. Но когда в этот день он отвлекся от работы, то увидел, как по деревянным мосткам к нему шагают жена и сын.

— Эй! В чем дело?

— Нашел что-нибудь? — спросила Мэгги.

— В общем-то, нет.

— Ничего интересного сегодня не нашел?

— Ни пуговицы. А что?

— Ни пуговицы, — повторил Сэм.

Мэгги сошла с деревянного настила и направилась в дальний конец раскопа:

— Копай здесь.

— Что? — засмеялся Алекс.

— Просто копай здесь.

— Почему?

— Потому что ты кое-что найдешь.

— Но нельзя копать где захочешь, правда, Сэм? Участок превратится в кроличий садок, да, Сэм?

— Нет, — сказал мальчик.

— Ну, дело твое, — бросила Мэгги. — Идем, Сэм. — Она подхватила ребенка на руки и вернулась тем же путем, что и пришла, — Скажи папе «до свиданья».

— До свиданья, — пробормотал Сэм.

И они ушли. Алекс посмотрел на то место, где, по мнению Мэгги, нужно было копать. Покачал головой — и снова принялся руководить раскопками.

Вернувшись домой, Мэгги решила систематизировать изучение дневника. Она стала перечитывать записи подряд, день за днем, в надежде собрать побольше информации об авторе, Белле. Но это оказалось не так просто. Мэгги вовсе не была уверена, что записи делались в хронологическом порядке, да и на некоторых страницах по-прежнему были одни только рецепты. Другие страницы приходилось «воскрешать», либо прижимая к ним ладонь, либо, для большего эффекта, разглаживая их теплым утюгом. В иных случаях даже тепло не помогало целиком проявить запись. Но, несмотря на трудности, Мэгги с каждым разом узнавала все больше:

Крапива обжигает пальцы. Но от кипячения она теряет жгучесть. Тогда она становится противоядием от болиголова, грибов, ртути и белены, а крапивное масло смягчает жжение от ее собственных колючек. Собирать в июле и августе, и она послужит хорошей защитой.

Другие записи были причудливыми и непоследовательными:

А. говорит, что мотыльки — это души умерших. Но я говорю — чепуха, нам следует отделять такие суеверия от истинного знания.