Тёмная легенда - [109]

Она была огнем и бархатом, молнией и громом, расплавленной лавой, уносящей его в места, о существовании которых он и не подозревал. Его пальцы впились в ее бедра, прижимая ее к себе, пока он исполнял самое эротичное танго в своей жизни. Она знала каждое движение, которое бы доставило ему удовольствие, ее тело приспособилось к его ритму прежде, чем он осознал это. Ее сознание было заполнено одними мыслями о нем, об его теле, о даримом им удовольствии, о чистом наслаждении, которое он давал ей. Закончив питаться, она прошлась язычком по крошечным следам укусов на его груди.

Франческа ухватилась рукой за его густые волосы и притянула его голову к своей, находя его рот и целуя, делясь экзотичным вкусом, одновременно двигая своими бедрами все быстрее, приподнимаясь, чтобы ответить на каждый его удар своим собственным. Ее мышцы плотно сжимались вокруг него, раскаленным трением удерживая его, сдавливая, поддразнивая и соблазняя его, чтобы он стал таким же диким, как и она.

Он вытянул ее руки вверх над головой, раз за разом овладевая ею, пока земля не задрожала и ее тело и разум не оказались объяты пламенем. Однако он не дал ей отдохнуть, слизывая капельки пота, пробуя вкус их удовольствия из пор ее кожи, желая всю ее на случай, если лишь это воспоминание он сможет унести с собой в другой мир. Это единение с ней было настоящим брачным ритуалом. Он желал дать ей как можно больше удовольствия, какое только может дать мужчина любимой женщине. Он желал оставить память о себе на ее коже, в ее теле, глубоко в ее душе.

Когда она устала и пассивно устроилась в его объятиях, он нашел ее грудь, такую полную и соблазнительную, наполняя свой рот кремовой мягкостью, пока ее соски снова не стали твердыми и не начали умолять о большем. Он обхватил ее ягодицу, прижимая ее поближе к себе, его руки были повсюду, возбуждая, запоминая, просто-напросто боготворя. Ему никогда не будет достаточно ее, неважно как долго он проживет, и если у него есть лишь эти мгновения, он был намерен дать ей все удовольствие, какое мог, дать ей все то хорошее, что она заслуживает.

Франческа лежала спокойно, прекрасно зная, что он делает, зная, что ему необходимо быть с ней в этот подъем, прежде чем он отправится на поверхность, чтобы встретиться со злейшим из своих врагов. Ей хотелось, чтобы он занимался с ней любовью, не останавливаясь. Ей хотелось, чтобы ее тело удерживало его рядом с ней. Ей хотелось, чтобы он находился в безопасности их спальни, в их собственном мире удовольствия, красоты и любви, а не в ночи, где свернулось и поджидало нечто злорадное.

Внезапно она обнаружила себя смеющейся на полу, и ни один из них не мог сказать, как они там очутились. Но едва она снова взобралась на кровать, как он прижал ее к матрасу, склонившись над ней. Его тело было собственническим, а руки сильными, когда он снова овладел ею, занимаясь с нею любовью, пока они оба не оказались в огне. Это был рай, но в тоже время и своеобразный ад. Между ними всегда оставался факт, что он уйдет, что он должен охотиться на немертвых. Ещё долго после того, как свечи догорели и единственным светом остались едва заметные блики на стенах, они лежали свернувшись в объятиях друг друга, тесно прижимаясь друг к другу.

Франческе хотелось, чтобы они носили одну и ту же кожу, ей хотелось именно такой близости. Она желала, чтобы в ее силах было как-то предотвратить наступление грядущего. Она не собиралась просить его не ходить… он должен был пойти. Она чувствовала это сердцем, разумом и душой. Это было то, кем был Габриэль. Впервые она полностью поняла, почему он предпочел сражаться, охотиться. Габриэль был единственным, кто способен победить Люциана. Весь мир, людской и карпатский, зависят от него.

Его руки запутались в ее густых волосах, его рот снова нашел ее грудь.

— Послушай меня, любимая. Услышь меня. Если у меня ничего не получится этой ночью, все в порядке. Ты заберешь Скайлер и нашего ребенка в Карпатские горы. Михаил будет охранять тебя для меня. Ты и только ты воспитаешь нашего ребенка. Я хочу, чтобы наше дитя узнало тебя и узнало меня посредством твоих глаз. Знаю, для тебя это будет трудно, но ты сильная, и я буду жить в твоем сердце. Где бы я ни оказался, я буду терпеливо ждать тебя, зная, что ты справишься с этим делом, которое очень важно для меня. Для нас обоих.

Франческа закрыла глаза, чтобы удержать горячие слезы, грозящие вот-вот пролиться. Она чувствовала его дыхание, такое теплое, на своей коже, его руки, крепко обнимающие ее, прижимающие ее тело к его. Их ноги были переплетены, но все равно этого было недостаточно. Никогда не будет достаточно. Она не могла пойти с ним, а если он потерпит поражение, она не сможет последовать за ним, пока их ребенок не перестанет нуждаться в ней.

Габриэль приподнялся над ней, вглядываясь в ее прекрасное лицо.

— Франческа, ты сможешь сделать это ради нас обоих. Дай мне слово.

— Ты хоть представляешь, о чем просишь меня? — слова вырвались придушенным шепотом, смешавшись с ее дыханием, последние из огней затрещали и погасли. Спальня вновь погрузилась во тьму.