Тело в шляпе - [13]

Когда Ирина захотела замуж, а случилось это в ее шестнадцать лет, она приблизительно так и представляла себе семейную жизнь. Любовь просто ради любви — это какая-то собачья чушь. Отношения должны иметь свое продолжение, а именно: замужество, детей, нормальный дом. Поэтому она с пренебрежением относилась к школьным «любовям» и увлечениям — это все несерьезно. Ей было совершенно очевидно, что мальчики из класса ухаживают за девочками вовсе не с целью жениться, а "просто так", а это столь же легкомысленно, сколь и нечестно. При этом наивные девочки — всегда жертвы, а похотливые мальчики — всегда коварные искусители. И девочкам следует всегда быть начеку, если, конечно, их интересует собственное будущее.

К восемнадцати годам Ирина была убеждена: странность мужчин как явления в том, что сначала они предпочитают не жениться и избегают регистрации отношений всеми возможными способами, но впоследствии женятся обязательно. Логики в подобной отсрочке нет никакой, тем более что в браке мужики только здоровеют, хорошеют и, по статистике, живут чуть не вдвое дольше холостяков, и, главное, их дурацкая жизнь наполняется смыслом. Ирина объясняла мужскую бракобоязнь инфантильностью, скудоумием и безответственностью и не намерена была потворствовать дефективным сторонам мужской натуры. Не надо ждать от мужчин милости, взять их — вот наша задача.

Смешно сказать, но в университет на факультет вычислительной математики и кибернетики она поступала не столько за образованием, весьма престижным, сколько в надежде встретить среди студентов мужского пола "что-нибудь поумнее и посговорчивее". Она хорошо училась в школе, и если иметь в виду склонность к какому-то роду деятельности, то скорее всего выбрала бы филологию, но только идиотки в наше время поступают в вузы, где обучаются в основном девушки. Поэтому с девятого класса она грызла математику со страшной силой. Наивные учителя приветствовали ее страсть к учебе, не понимая, что это была совсем другая страсть — к законному браку, неизбежным следствием которого является счастливая семейная жизнь.

С Иваном Ирина познакомилась во время вступительных экзаменов, и он показался ей типичным представителем безответственных и инфантильных. И выглядел соответственно: тертые джинсики, широченные свитера, гитара через плечо, серьга в ухе. Представить его в роли семейного человека было просто невозможно. Последующие два года показали, что он бабник и развратник и к женщинам относится безо всякого уважения. Она жалела своих однокурсниц, которые с восторгом принимали ухаживания Ивана и были готовы на все даже безо всяких гарантий. Он покупал их искренним (ха-ха, Ирина-то знала цену этой искренности) к ним интересом, песенками под гитару, шуточками-прибауточками. Интерес Ивана к очередной девушке возникал стремительно и с такой же поспешностью проходил. Но следующую жертву это ничему не учило, она верила Ивану на свою голову, а потом рыдала у разбитого корыта. Среди "отработанного материала" попадались девушки настойчивые, которые требовали "продолжения банкета". В результате они нарывались на еще большее унижение — Иван относился к повышенным притязаниям на себя с неизменным удивлением: "Дружочек, я тебя чем-то обидел? Я тебе что-то обещал? Я тебя обманул в чем-то? Тогда я не понимаю, чем ты недовольна".

Рома Гарцев казался ей куда более перспективным. Мальчик из хорошей семьи, с очевидными карьерными устремлениями — Ирина не сомневалась, что с работой у него все будет в порядке. И главное, Рома выделял Ирину из всех, она ему явно очень нравилась. И когда однажды Ирина проговорилась о том, что для нее важнее всего в жизни — семья. Рома отнесся к этому с большим пониманием и сказал: "Правильно. Семья для человека — это самое главное".

Ивану же было все едино — все симпатичные девушки были ему одинаково интересны, а потом — одинаково безразличны. "Жениться? — говорил он. Ни-ког-да!"

Все изменилось во время их поездки в Болгарию. После второго курса они поехали туда собирать помидоры, якобы на заработки. Большинство из тех, кому удалось попасть в эту группу, нисколько не интересовались помидорами, но очень хотели за границу, даже "за такую простенькую".

Жили они в отвратительном бараке и весь месяц работали, как негры. Девушек в их передовом отряде было только пять, а таких, которые могли бы заинтересовать Ивана, — всего две. Уже к концу первой недели Ирина поняла, что настал ее черед.

"Отлично! — думала она. — Вот сейчас ты у меня и получишь!"

Однако по мере того, как круги вокруг нее сужались, решимость Ирины «врезать» Ивану ослабевала, и чем ближе подходил Иван, тем интересней ей становилось.

Рома с изумлением наблюдал, как Ирина принимает ухаживания Кусяшкина, и не скрывал своего неудовольствия. "Ничего, — думала Ирина, — я потом ему все объясню". Почему потом, а не сейчас? Рома играл важнейшую роль в ее сценарии: вся соль была в том, что Ивану выбирать было не из кого, а Ирина могла делать вид, что колеблется между Романом и Иваном, чтобы потом, под свист и улюлюканье, выбрать первого. Ей казалось, что Ивану будет от этого еще больнее: ему не просто отказали — ему предпочли другого. На тебе, получай!