Тело в дело. История сексуальной революции в 6 миллиардах оргазмов - [3]

В разные эпохи люди по-разному смотрели на самих себя. Когда-то считалось, что главное в человеке – это божественная искра, заключенная внутри каждого из нас. Потом стали думать, будто главное в человеке – это его разум, отличающий нас от всех иных живых существ. В гигантских империях древности люди были уверены, что каждый из нас рожден для того, чтобы играть четко определенную ему роль: тот, кто рожден крестьянином, должен пахать, а тот, кто рожден воином, – воевать. После того как империи пали и на их руинах стали возникать современные государства, позиция упростилась: люди просто должны приносить пользу обществу и окружающим. Но никогда прежде никто не заявлял, будто человек – это машина для получения удовольствия. И вот в 1960-х общепринятой стала именно эта точка зрения.

А что годится для получения удовольствия лучше, чем секс и наркотики? Именно поэтому 1960-е стали эпохой двух революций: во-первых, психоделической, а во-вторых, сексуальной. Человек рожден для счастья. То есть для того, чтобы получить максимум удовольствия. Жизнь каждого из нас должна состоять из максимального количества оргазмов, а все, что этому мешает, должно быть запрещено.

В сан-францисском районе Хайт-Эшбери длинноволосые мальчики, лежа на газонах, не спеша вводили свои пенисы между ног точно таким же длинноволосым девочкам, а те смеялись и совсем не чувствовали смущения. И надо всем этим, как гимн нового мира, звучала песня Beatles «Все, что тебе нужно, – это любовь».

2

Победные залпы сексуальной революции прозвучали в США и Франции приблизительно в середине 1960-х. При этом сам-то термин возник почти на полстолетия раньше. Впервые словосочетание «сексуальная революция» употребил австрийский психоаналитик Вильгельм Райх.

На биографии этого человека я бы остановился поподробнее. Райх родился на территории нынешней Западной Украины. Сто лет назад эти земли принадлежали дряхлеющей, но пока все еще крепкой Австро-Венгерской империи. Папа будущего психоаналитика занимался сельскохозяйственным бизнесом и был, как положено, очень авторитарным мужчиной. Разговаривать в семье он разрешал только на приличном немецком языке, а плебейский идиш не мог даже слышать. Жену ревновал ко всему, что шевелится. Детей бил.

Маленький Вильгельм был яркой иллюстрацией к любому учебнику по психоанализу. Если присмотреться внимательно, то найти у него можно все возможные фобии и комплексы. Отца он боялся, брата терпеть не мог, к матери испытывал чересчур горячую для ребенка любовь. До тех самых пор, пока как-то от нечего делать не забрел на сеновал и не обнаружил там обожаемую маму с задранной юбкой, а рядом – молодого местного учителя без брюк.

Пару дней помучившись, он все же решил, что об увиденном стоит рассказать отцу. Тот выслушал историю с каменным лицом, а потом запер детей в спальне, чтобы не мешали, и предложил жене поговорить начистоту. Разговор вышел долгий, и сразу после него мама Вильгельма повесилась. Папа похоронил неверную супругу, но забыть ее не смог, очень скоро слег и тоже умер. Еще через три года умер и брат Вильгельма. Юный Райх остался круглым сиротой.

Какое-то время он пытался управлять фамильной фермой. Но тут началась Первая мировая. Плюнув на сельское хозяйство, Вильгельм записывается в австрийскую армию. Сражался храбро, был удостоен пары медалей. Говорили, что как-то на фронте судьба свела его с молоденьким ефрейтором Адольфом Шикльгрубером, который в те годы еще не сменил фамилию на Гитлер. Впрочем, может быть, и врут. После дембеля Райх поступил в Венский университет на кафедру медицины. И тут с ним произошло событие, изменившее всю его дальнейшую жизнь: в Вене Вильгельм познакомился с профессором Зигмундом Фрейдом.

3

Австро-Венгерская империя, подданным которой был молодой Райх, была могучей державой, да только кто сегодня помнит об этом государстве? Сто лет тому назад оно рассыпалось на части, раскололась на полторы дюжины новых, независимых государств и сегодня воспринимается как что-то совсем допотопное, типа Вавилонии или античного Рима.

Однако в начале ХХ века ничто не предвещало империи столь незавидную судьбу. Австро-Венгрия тогда крепко стояла на ногах. Армия ее состояла из австрийцев, венгры рулили экономикой, славянские подданные пахали землю, ну а за интеллектуальную жизнь отвечали евреи.

Евреев в Австро-Венгрии было чуть ли не десять процентов населения. Многие из них были богаты и получили отличное образование. При этом восточноевропейские евреи все равно оставались подавляемым меньшинством: их не любили ни в Вене, ни в Берлине, ни в Петербурге.

Евреям отказывали в приеме на работу, запрещали заниматься определенными профессиями и жить в определенных городах, а в Одессе, лежавшей по соседству с родиной Райха, их просто убивали во время погромов. Стоит ли удивляться, что книги, которые писали эти люди, были посвящены одному, но очень важному вопросу: что значит быть свободным человеком в нашем нынешнем мире? И что вообще такое человеческая свобода? Как стать свободным и счастливым, если в мире не видно никакого счастья и никакой свободы?