Телевидение. Закадровые нескладушки - [13]

Лучше недоспать, чем недоесть

В 1967 году, учась на отделении телевидения факультета журналистики МГУ, я параллельно посещал курсы по фоторепортажу в Доме журналиста, которые вела профессор ВГИКа Дыко. Однажды она дала нам задание сделать репортаж в одной фотографии «Утро Москвы». Ребята по-разному решали эту тему. Кто-то снял вереницу троллейбусов, выходящих из депо на маршрут, кто-то – как чистят зубы гиппопотаму в Московском зоопарке. А я решил сделать репортаж на знакомой мне до боли тематике. Один наш студент подрабатывал ночным сторожем в магазине, расположенном в переулке прямо напротив Моссовета, нынешней мэрии. Я приехал к нему еще затемно. Поставил штатив, укрепил на нем фотоаппарат. Выбрал кадр. Вверху по кадру – светящаяся вывеска «МАГАЗИН». Под вывеской, слева – ярко освещенная витрина, справа – дверь в магазин, а между ними – мой друг-сторож с портфелем на коленях, клюет носом, безуспешно борется со сном. И все это на фоне ярко освещенных окон Моссовета. Я дождался первых прохожих, поставил выдержку одну минуту и сделал несколько снимков. Так как все элементы снимка, в том числе и сторож, были неподвижны, то размылись только прохожие. И это понятно, потому что человек, который не спит ночь, воспринимает окружающий мир зыбко, а движущиеся объекты теряют резкие очертания. И назвал я этот репортаж в одной фотографии «Утро Москвы. Лучше недоспать, чем недоесть», чем и заслужил первую похвалу очень взыскательного вгиковского профессора.

Операция

Мой сокурсник Аркадий Бедеров проходил очередную практику в «Эстафете новостей». И ему там дали ответственное задание: сделать, как теперь говорят, специальный репортаж об одной из первых операций на сердце. Такие операции тогда проводил знаменитый хирург академик Петровский. Я в то время работал в журнале «РТ». Это был первый яркий красочный журнал о советском радио и телевидении. И я предложил заведующему отделом информации Славе Щербатову сделать репортаж о репортаже. Я только закончил курсы фоторепортажа и был во всеоружии. В назначенное время вышел в эфир телерепортаж Бедерова и мой в «РТ» на целую полосу двойной репортаж об операции на сердце и как снимался репортаж об этой операции. Бедеров за свой спецрепортаж получил по тем временам большой гонорар аж 27 рублей, а я за свой – 100 рублей. Ребята долго смеялись, как я, вооруженный только ручкой и фотоаппаратом, здорово на Бедерове заработал.

Журнал «РТ» тогда располагался в домике Н. В. Гоголя. Это был старый деревянный домишко прямо в центре Москвы. Половицы скрипели от ветхости, и над всем еще витал дух автора «Мертвых душ». Может быть, поэтому журнал выделялся из всей печатной продукции своей внешней неформатностью, яркостью и ироничностью. В 1969 году он получил премию ЮНЕСКО как лучший европейский журнал данного профиля. Вскоре после этого журнал закрыли. Мы шутили на прощальном вечере: «Премия ЮНЕСКО – венок на могилу журнала». Я еще успел сделать до закрытия большой репортаж на разворот «Останкино по вертикали и горизонтали» о завершении строительства Останкинской вышки и телевизионного комплекса. Как теперь любит говорить Познер: «Вот такие были времена».

Ревность по-советски

Учился вместе со мной на факультете журналистики МГУ студент N. Не буду называть его имя и фамилию, потому что он и поныне здравствует и процветает. Встречался он с очаровательной брюнеткой, студенткой филологического факультета, родом из Хабаровска. И все у них было славно и хорошо, пока в январе 1968 года не высадился у нас десант пражских студентов из Карлова университета. Приехали они по обмену на один семестр. Дело в том, что посадочная площадка для их приземления у нас была достаточно обустроена. Мы в то время все были увлечены фильмами Милоша Формана, Веры Хитиловой, чешской новой волны: «Приключение блондинки», «Маргаритки», «Отвага на каждый день», которые мы старались смотреть всеми правдами и неправдами в Доме кино, киноклубах, на закрытых просмотрах. Они были для нас как глоток свежего воздуха, насыщенные атмосферой свободы и поиска смысла в окружающей нас действительности. И тут появляются наши сверстники, которые в наших глазах выглядели героями этих фильмов. Мы быстро подружились на общей почве любви к нашим новым кумирам. И тут студент N разрывает все отношения со своей возлюбленной хабаровчанкой и всю свою неуемную мужскую энергию обрушивает на пражанку!

Брошенная хабаровчанка была в ярости. Для нее это был второй удар судьбы. Первый – в 1952 году, когда ее родителей арестовали по ложному доносу и они сгинули в необъятных просторах ГУЛАГа. И вот она, жертва ложного доноса, снедаемая ревностью и болью измены, не нашла ничего лучшего, как написать письмо в КГБ, что студент N и группа его единомышленников, в числе которых оказался и автор этих строк, встречаются с молодыми «чехословацкими ревизионистами» (так тогда в официальной прессе трактовались чехословацкие события 1968 года) и ведут подпольную злостную пропаганду их пагубных буржуазных, антисоциалистических идей среди студентов МГУ. К счастью, это письмо было написано до августа 1968 года, до ввода войск в Чехословакию, когда еще была надежда, что все образуется, и, к счастью, это письмо, по всей вероятности, попало в руки порядочного представителя этой всемогущей тогда силовой структуры. Как нам потом стало известно, между ними произошел примерно такой разговор: «Милочка, вы за кого нас принимаете? Вы думаете, что мы даром свой хлеб едим? Что мы такие ослы, что не знаем, что делается в ведущем вузе страны? Так вот, на первый раз я ограничусь тем, что перешлю ваше письмо декану факультета журналистики, и пусть он там с ними разбирается. А если это повторится, я дам возможность жертвам вашей клеветы подать в суд на вас. Имейте это в виду».