Телевидение. Закадровые нескладушки - [14]

Письмо переслали нашему декану Ясену Николаевичу Засурскому. Он всех пожурил, сказал, что надо быть разборчивым в связях, и на этом вспышка ревности по-советски погасла, во всяком случае для нас, ненароком втянутых в эту орбиту страстей человеческих.

Буря в стакане…

Не знаю, быль это или небыль. История эта похожа на анекдот. Но студенты-старшекурсники рассказывали ее нам, салагам, с гордостью за свою смелость и находчивость, как истинную быль. Случилась эта трагикомическая история в Татьянин день. Накануне два наших студента факультета журналистики МГУ поспорили на ящик водки, что поднимутся на второй этаж подъезда дома на улице Грановского, где проживала семья опального Хрущева, и попросят у хозяйки Нины Петровны Хрущевой стаканчик для выпивки. В Татьянин день, в назначенный час все участники этого события расположились в начале улицы, а улица маленькая, и все просматривалось, и стали ждать, чем кончится эта невероятная авантюра. Дело в том, что в этом здании жили высокопоставленные партийные пенсионеры и здание охранялось очень тщательно. По улице ходили пьяненькие студенты, распевали «Гаудеамус» и другие студенческие песни. Дело в том, что эта улица примыкает к старым корпусам МГУ на Моховой. Каким-то образом этим парням удалось проскользнуть в подъезд дома. А через некоторое время к дому с обеих сторон улицы подкатили две черные «Волги», выскочили люди в штатском, вывели двух смельчаков из подъезда, усадили в машины и увезли. Дальнейшее их подельники узнали уже из уст самих виновников торжества. Итак, они поднялись на второй этаж и позвонили. Дверь открыла горничная. «Барышня, не найдется ли стаканчик? Из горла пить неудобно, а тары нет», – сказал один из них. У «барышни» буквально челюсть отвисла от столь неожиданного визита и явно неожиданной просьбы. Она тут же перед их носом захлопнула дверь. Облом. Что делать? Решили подождать минут пять и снова позвонить. Через пять минут дверь открыла Нина Петровна. Они повторили свою просьбу. Она их выслушала, молча ушла куда-то в глубь квартиры и так же молча вынесла им… граненый стакан. В предвкушении победы они стали спускаться по лестнице и оказались в объятиях оперативников. Их довольно вежливо усадили в «Волги» и привезли на Петровку, 38. Ввели в большой кабинет, наполненный высшими чинами милиции. Их появление было встречено громовым хохотом. «Ну рассказывайте, любители острых ощущений, – предложил им один из генералов. – Только учтите, чистосердечное признание смягчает наказание. Но не отменяет. Оно неотвратимо. На нарах вам уже не придется пить ваш любимый напиток». Ребятам поплохело. И они все рассказали как на духу. Судя по тому, что их чистосердечное признание сопровождалось взрывами смеха, они как-то воспряли духом к концу своей исповеди. «Н-да, – сказал генерал. – Всего мы ожидали в эту ночь, но такой дерзости… Ваше счастье, что сегодня ваш праздник, да и злой умысел в вашем мелком хулиганстве не просматривается. Так что дуйте отсюда граждане-студенты и помните, что впредь вы можете проспорить не только ящик водки, но и какую-то часть своей свободы». И тут наши авантюристы совсем обнаглели. «А как же стаканчик», – робко заметил один из них. «Чего?! – гаркнул генерал. – Забирайте свой стаканчик и убирайтесь вон! Мигом! Чтобы духу вашего здесь не было! И не попадайтесь больше на глаза нашей доблестной милиции».

Нам даже демонстрировали этот стаканчик. Он передавался из рук в руки, как переходящее Красное знамя. Из этого стаканчика по очереди мы распивали водку по всевозможным праздникам, в том числе и в День милиции. Звучали тосты за героев торжества и за нашу доблестную милицию, которой в решительный момент тоже не изменяет чувство юмора.

Клеветан

Случилось это в середине 60-х годов прошлого столетия в маленькой деревушке в карельской глуши. Мы, несколько студентов-журналистов, остановились на ночлег в избе лесника. Гостеприимная хозяйка дома, жена лесника, угощала нас ароматным чаем, настоянным на карельских травах. Вдруг открывается дверь, входит высокий, стройный, крепкий старик и прямо с порога обращается к жене: «Любаша, включай радио. Сейчас Клеветан говорить будет». – Сказал, как припечатал. Я был просто ошарашен такой образной точностью.

Альбер Камю и демократ

Летом 1967 года журналистская судьба забросила меня аж в Усть-Каменогорск. Так получилось, что в местной гостинице собралось нас несколько молодых журналистов из самых разных концов Союза. Вечера коротали в местном буфете за кружкой пива, которое в то время было в большом дефиците, как, впрочем, и все предметы так называемого повышенного спроса, в том числе и книги. Это было время книжного бума. Тогда только-только стали публиковать интересных зарубежных авторов, но очень маленькими тиражами. Вот о них-то и шел разговор в один из наших вечеров. Я посетовал, что так и не удалось купить сборник Альбера Камю. Он еще и не успел дойти до прилавков магазинов, как стал библиографической редкостью. Один из моих коллег ответил, что прошлым летом он был здесь в одной из деревушек Усть-Каменогорской области и там в их магазине культтоваров на второй снизу книжной полке в левом углу магазина стояли два сборника Альбера Камю. Один из них он купил. А второй наверняка стоит до сих пор.