Телефон доверия - [31]

— Это всего лишь ваши предположения, — возразил один из преподавателей.

— К сожалению, большинство наших предположений в итоге сбываются. — Широкоплечий метнул в сторону преподавателей недобрый взгляд. — Вы можете мне объяснить, зачем они отправились на озеро? Только ли из любопытства? Каким образом им удается избегать столкновений с местным зверьем? Да, да, не делайте удивленных глаз! У нас имеются точные сведения, что звери мигрируют в ваши края. Их тут уже столько, что нормальные люди в леса просто не ходят. Даже боевые группы серьезно рискуют, разгуливая вблизи ДВЗ.

Хома ткнул меня локтям под ребра, радостно шепнул:

— Помнишь тех придурков с пушками в лесу?

Я кивнул.

— Надо было им все-таки расписать физии…

Обернувшийся Скелетон шикнул на нас, заставив умолкнуть.

Плечистый между тем продолжал ораторствовать:

— По данным, полученным с беспилотников, звери уходят из прилегающих равнин и лесов, стремясь к аномальным узлам. Что их туда тянет, мы пока не знаем…

— А ведь они об Изломе говорят! — обернулся Гольян. — Получается, что зубари тоже туда бегут. Может, даже ныряют в эту дыренцию.

Мы ошарашено молчали.

— Хочешь сказать, они сваливают отсюда?

— Или добровольно умерщвляют себя. Как киты или лемминги…

И снова Скелетон шикнул, пресекая наши перешептывания. Между тем в далеком директорском кабинете собрание приступило к самому лакомому и интересному. Иными словами, объединенными усилиями преподаватели и гости Ковчега начали заклевывать нашего бедного Рэма Павловича. Вставал то один, то другой человечек, и на голову Хобота обрушивались угрозы, попреки и недобрые посулы. Круче других выступали, конечно, гости из центра. Обвинив Хобота во всех мыслимых и немыслимых грехах, эти умники выложили целый перечень пунктов возможного исправления ситуации. Как мне показалось, план этот ошеломил даже самих преподавателей, поскольку помимо наказания Хобота включал частичный демонтаж Ковчега — с уничтожением двух главных башен, разрушением дальнего крыла с нашими спальнями и выравниванием всех без исключения переходов между уровнями. Ковчег брали под более пристальное наблюдение, а в качестве дополнительной меры, призванной переломить наше упрямство, называлась организация некоего коллективного тест-соревнования. Иными словами, на нашу голову хотели свалить деток из города для организации какого-то состязания, что, по мнению психологов, должно было подвигнуть нас на мир и дружбу с властями.

В довершение всего директору и всему преподавательскому персоналу вменялось усилить охрану периметра, поскольку именно в ближайшие дни планировалась акция по зачистке лесов от дикого зверья.

— Опасность поражения неайпированных объектов будет особенно велика в районе ближайшего аномального узла… — подытожил широкоплечий. — Зона, в которую попадает и территория ДВЗ, на несколько дней объявляется запретной.

— Я так понимаю, будут задействованы военные спутники?

— И спутники, и беспилотники, и иные специальные средства. — Плечистый важно выпятил губы. — Что касается вашего проштрафившегося куратора, то дальнейшее присутствие его в ДВЗ, видимо, нецелесообразно…

— Вы ошибаетесь! — Хобот впервые поднял голову. — Вы все тут умные люди, но… Мне даже страшно говорить, какую чудовищнейшую ошибку вы собираетесь совершить. Я обещал господину директору не затевать этого разговора, но, похоже, дело зашло слишком далеко…

— Что вы себе позволяете, коллега! — возмутился директор. — Не забывайтесь!

— Поверьте мне, я говорю выстраданное! Вы не отдаете себе отчета в том, что происходит. Вам был дан шанс. Всем нам дали шанс разобраться и что-то попробовать понять. А мы в очередной раз избрали путь слепых…

Трудно было понять, что имел в виду Хобот, но пнул он их, видимо, качественно. Потому как взвились они все враз. Вскакивали один за другим и говорили, говорили… Чуть-чуть не орали.

В общем, всегда трудно на таких смотреть, — по себе знаю. Особенно, когда первый раз — прямо жуть, как неприятно. Стоишь, как пень, и даже утереться не получается. То есть можно, конечно, но ведь подумают, что ревешь. А вот фиг им! И пусть орут, слюной брызжут, главное — не отвечать. Потому как любой ответ их только подстегивает и разогревает. Хотя и без этого что-то с ними явно было не так. Точно изнутри что-то шипело и пенилось. Прямо термоядерная реакция какая-то.

У меня аж кулаки зачесались. И не только у меня одного. Главное, Хобот-то ничего такого не совершал. Всего-то и пробовал — по-человечески с нами обходиться. А мы, ослы, еще и травили его поначалу, на измор брали. Но Хобот выдержал. И вместо алгебры-логики взялся историю нам рассказывать. Не все, понятно, а выборочно, что, значит, самое интересное и доходчивое. Нам же не даты были нужны, не конкретные имена-фамилии. Вот он и рассказывал главную суть. Как в Канаде золотоносные участки осваивали, с ума сходили от холода, цинги и жадности. Как горные вершины покоряли, на Южный и Северный полюса рвались — кто на лыжах, кто на собачьих упряжках, а кто и на пони. Это сегодня любому айпированному обормоту температура до фонаря. Плюс-минус полсотни градусов — и не почешется, а в те времена тоскливо было мерзнуть. Хобот нам и про войны не стеснялся рассказывать, про римлян с готами, про скандинавов и наполеоновские походы, про финскую войну, про Вторую Мировую. Страшная, в общем, штука! То есть, если честно, без розовых слюней и щенячьих восторгов. А он, похоже, на то и нажимал, чтобы мы суть человеческую понимали — не хвалили только или ругали, а к себе примеряли. Не менее увлекательно было слушать про совсем уж древние времена — про восстания Саймака, Гарибальди, Разина с Пугачевым, Спартака. Он сравнивал их с более поздними выступлениями на Тамбовщине, с Кронштадтским мятежом, с походом Саблина. Словом, путь эволюции и революции — вот, что мы пробовали анализировать и сравнивать. А еще пытались понять, что люди по доброй воле разжигали Первую и Вторую Мировые войны, что и третью, Африканскую, они едва не превратили в последнюю. Трудно было поверить во все это, но и не верить мы не могли. Хобот и книги показывал, где обо всем этом писалось, и, вызывая нас по одному, предлагал зачитывать вслух отрывки! Потея от натуги, мы давили из себя непростые тексты, и что-то действительно происходило в наших мозгах. Мы просто вскипали, как блинчики на сковороде — шипели и лопались обжигающими пузырями. И думаю, проникались еще большим трепетом перед Хоботом. Потому что все было написано — ну прямо как про нас! Только что народ тогда еще не чипировали, каждый болтал и делал, что вздумается. А все равно — дрались и головенки друг другу сворачивали, границы передвигали туда-обратно почем зря. Мечи с саблями переплавляли на ружья, ружья — на автоматы, а автоматы — на пучковое оружие. Прогресс, блин! Все, значит, на что оказался способен человеческий гений, все укладывалось в перечень сражений и затяжных войн.