Новых выстрелов не раздавалось, поэтому я сделал глубокий вдох, задержал дыхание, выпрыгнул из машины и бросился под ненадежное прикрытие кустов. Мои глаза старались засечь любое движение справа, а револьвер был наготове.
Я добежал до проволочного забора, плюхнулся на живот и попытался отдышаться. Стрелявший мог уже давным-давно скрыться, не пожелав узнать, попал ли он в цель, а мог и прятаться где-то поблизости. Может, даже за этим чертовым забором. Забор был выше моего роста, и по его верху шла колючая проволока. И прежде чем перебраться через него, я хотел убедиться, что тот, кому я послужил мишенью, не находится вместе со мной по эту сторону забора. Если бы это было так, я мог бы получить пулю, перелезая через забор или уже за ним.
Я потратил минут пять, пытаясь смотреть во все стороны одновременно, но удостоверился в том, что стрелявший в меня или уже за забором, или давно сбежал. Наверное, сбежал. Но я собирался это проверить.
Мне показалось, что, забравшись на забор, я проторчал там целый час, каждую секунду ожидая, что меня подстрелят, но в конце концов я спрыгнул на мягкую землю по другую сторону. Прыжок получился почти затяжным, так как за забором земля резко шла под уклон. С минуту я стоял, спрятавшись за стволом эвкалипта и озираясь. Пусто. Одни эвкалипты и кусты. Наконец я разглядел меж стволов какое-то строение или дом. Нигде не было видно никакого движения.
Но ведь кто-то мог ожидать меня в засаде. Кто-то с совершенно определенными преступными намерениями. А я скуп, когда жаждут моей крови. Я перебегал, как эльф, от дерева к дереву, пока не достиг проволочного забора на противоположной стороне участка, за которым проходила другая дорога. Это была Дохени-роуд. Желавший подстрелить меня мог подъехать по Хиллкрест — следующей за Сансет дороге от Лома-Висты, — завернуть на Дохени и ждать там мой желтый «кадиллак». В одном я был твердо уверен: подстерегавший меня не принадлежал к числу моих друзей.
Я порыскал в округе еще минут пятнадцать, убедившись лишь, что в маленьком доме никого нет. Больше не выяснил ничего. Похоже, я играл в прятки с тем, кто сейчас уже пил пиво за много миль отсюда. Побродив еще немного, я вернулся к «кадиллаку», порвав, к черту, брюки, когда снова перелезал через забор.
Констанца, берегись! Если и у тебя окажется пушка, ею я тебя и отделаю.
У обалденной Констанцы Кармочи не было пушки. Пушка ей была ни к чему. Она обладала тем оружием, которое всегда губило мужчин. С незапамятных времен. Или с незапятнанных времен? Я забыл. Мексиканская красотка из Куэрнаваки — так утверждалось в проспекте с ее биографией, выпущенном студией, — все еще не утратила своего очаровательного испанского акцента. Но собеседник не столько улавливал ее акцент, сколько пожирал ее глазами.
Я припарковался перед ее домом, прошел через газон по дорожке, вымощенной плитками, приблизился к двери и позвонил. Она открыла сразу и выглянула наружу. И я мысленно пропел: «Ай-ай-ай-ай!»[3]
— Мисс Констанца Кармоча? — спросил я.
— Точно, папочка. Какого черта?
Я облизал губы:
— Мне сказали, что вы заболели.
Так, кажется, не расследуют убийство. И я сделал еще одну попытку:
— Я был в «Магне». Я — Шелл Скотт.
Она слегка нахмурилась. Ее губы были в непрерывном движении: улыбались, надувались, вытягивались в трубочку. А ее глубокие темно-карие глаза были широко распахнуты. Наконец она произнесла:
— Ну и что, папочка?
— Я насчет Роджера Брэйна. Можно войти?
Она собиралась захлопнуть дверь, остановилась, разглядывала меня с минуту, потом открыла дверь пошире и сказала:
— Черт, ты уже здесь. Думаю, мне придется примириться с этим.
— Примириться с чем?
— Что ты имеешь в виду?
— С чем вы должны примириться? Боюсь, что я не понял, о чем вы говорите.
— Шутишь?
Я покачал головой:
— Нет. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Полагаю, вы читали газеты. Я… Некоторые считают, что я не только ударил Брэйна…
Ее глаза засверкали.
— Хо, так это ты ему врезал? Заходи, брат. Любой враг Брэйна мне друг. Я сама однажды стукнула его. Мольбертом. — Она весело рассмеялась. — Заходи. Черт, ты почти уже вошел.
Я сделал шаг вперед, и она посторонилась, чтобы дать мне пройти. Места она оставила недостаточно, но я не стал жаловаться. Она показала на большое кресло, и я сел. Она пересекла комнату и расположилась на диване.
— Валяй, — обронила она.
— Чего?
— Валяй спрашивай. Чего ты хочешь? Покончим с этим.
— Да-да. Хорошо. Мисс Кармоча…
— Констанца.
— О'кей, Констанца. — Пока все шло прекрасно. Знать бы еще, что спросить. — Ну, я хочу найти убийцу Роджера Брэйна.
— Кто же не хочет.
— Пока я лишь строю догадки. Правда, я располагаю кое-чем, кроме догадок. Но нужна ваша помощь.
— Может, и помогу. Там посмотрим.
— Хорошо. Дело вот в чем. Брэйн был убит во вторник, а в среду, то есть вчера, четыре актрисы или не явились на съемки в «Магне», или ушли со съемочной площадки. Вы были одной из них. Что касается вас, возможно, нет никакой связи между убийством Брэйна и вашим вчерашним уходом со съемок. А может, все же есть?
Ну что я несу? Однако мне позарез нужен ответ кого-нибудь, кто бы не был насмерть перепуган.
