Текст-1 - [10]
Соревновательная структура социальной иерархии приматов.
Демон, вне зависимости от половой принадлежности носителя, воспринимает любую зону эмергенции (то есть в конечном итоге – любого человека) как женскую особь, которую необходимо оплодотворить божественной информацией. В этом плане демоны как пакеты гиперкосмических подпрограмм не имеют половой дифференциации, а также не имеют какой-либо социальной системы. Пожирание, овладевание, завоевание – вот спектр поведенческих паттернов демона. Демоны не соревнуются друг с другом – они либо уничтожают врага, либо зомбируют его, либо порабощают. Поэтому демонам бесполезно угрожать, они мыслят ультиматумами.
Эмергент – суть демон. На данном временном отрезке его носителем может являться только человек – по сути, продвинутая обезьяна, примат. Обезьяна – существо социальное, двуполое, обладающее комплексной статусной системой. Обезьяна не уничтожает конкурентов по пищевой нише сотнями тысяч, не откладывает личинки в мозг жертвы, не наполняет заушные раковины жертвенной кровью. Демонизм ей чужд.
Агрессия примата – это агрессия активного партнёра в гомосексуальной иерархии.
Цель – не уничтожить противника, а убедить его повернуться задом и чуть-чуть нагнуться. Для обезьяны характерны такие явления, как социальная соревновательность, спорт, позирование, а на более высоких уровнях развития – стыд и честь.
Разумеется, порождённый эмергенцией сверхинтеллект человека позволяет выйти за рамки обезьяны. Зачем следовать ритуалу, если можно подстроить противнику ловушку? Зачем бросаться на противника с кулаками, если можно раскрошить его череп ухватистой дубиной, пронзить его копьём и пулемётной очередью, сжечь его напалмом и ядерным пламенем? Для обезьяны ответ очевиден – чтобы убедить противника повернуться задом. Для одержимого демоном человека этот ответ не имеет смысла. Интеллектуал, если воспринимать его как симбиоз обезьяньей биологической оболочки и демонического пакета подпрограмм, мыслит иными категориями, более простыми и ясными.
С этой точки зрения поведение интеллектуала ближе к поведению рептилии или насекомого, чем к поведению млекопитающего. Концлагерь, этот инструмент промышленной утилизации людской биомассы, есть порождение холодной инсектоидной логики. По этой же линии проходят ковровое бомбометание, ядерная война и массовые армии тоталитарных государств. Это логика улья, логика муравейника.
Обезьяна приходит в ужас от самой постановки вопроса о таких вещах.
Можно провести прямую параллель между тоталитарно-технократическим подходом и кровавыми хтоническими культами древних деспотических теократий. Если воспринимать технократию как власть носителей "технэ" (мастерства), как власть интеллектуалов, то древние теократии были технократическими обществами, ибо представляли собой власть узкой касты интеллектуалов над глупыми (а зачастую и неполноценными биологически) массами. Одной из отличительных черт подобных обществ является почитание женщины-разрушительницы.
Женщина не включена в мужскую социальную иерархию, поэтому если женщина берёт в руки оружие, то не с целью "опустить" противника, а с целью его уничтожить.
Женщины жестоки, как змеи и насекомые, и это роднит их с демонами. Очевидно, женщина в современной войне на истребление будет более эффективна, чем мужчина.
Она не стремится к "показухе" и не обладает внутренними ограничителями на применение сверхнасилия. Её инсектоидная систематичность в технократической цивилизации важнее, чем голая примативность мужчины.
Нам очевидно, что обезьяны – это тупик эволюции, не способный развиваться дальше.
Нечистоплотные всеядные существа, больше озабоченные своими социальными ритуалами, чем улучшением собственного положения. Эмергенция продолжается не на уровне новых подвидов обезьян, а на уровне демонов, на уровне пакетов подпрограмм, использующих приматов как носители. Терпение ящера, систематичность паука, трудолюбивость муравья, живучесть таракана, жадность саранчи – эти качества высоко ценит тоталитарный технократизм. Освобождённый интеллект как оружие разумного насекомого против статусного насилия социальной обезьяны.
Чтобы понять, о чём идёт речь, представьте танковые гусеницы, крушащие легковой автомобиль. Представьте фабрики по переработке людей в консерванты для холодильных камер. Представьте фигуры в защитных комбинезонах на фоне горящих городов. Представьте стальные жвалы трёхглазого инсектоида, выглядывающие из-под кевларовой каски. Время господства двуногих подходит к концу. Обезьяна – это говорящее мясо. Наше предначертание – вершить её гибель.
Но вернёмся к вопросу о социальном устройстве. Капитализм (если уж угодно использовать этот марксистский термин) появился с внедрением машин. А закончился тогда, когда внедрение машин и рост производства стало приводить не к росту, а к падению занятости. То есть людская масса начала становиться избыточной, машины начали вымещать людей. Это точка бифуркации. Первой в неё упёрлась Америка, что привело к Великой Депрессии. Вопрос стоял просто: что важнее – спрос или предложение? А ещё точнее: кто важнее – потребитель или производитель?
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.