Технизация церкви в Америке в наши дни - [15]

* * *

Уместно сказать несколько слов об отношении негров к религии. Первые негритянские рабы, привезенные из Африки, были анимисты и фетишисты. Они верили, что весь мир населен духами, подобными людям, которые охотятся, пьют и едят, рождаются и умирают. Они поклонялись фетишам, изображениям из дерева и камня разной формы и разного размера. Но дети этих первых рабов, рожденные на американских плантациях, усвоили вместе с английским языком и религию английских господ. Местные пасторы разного толка позаботились о том, чтобы негры стали христианами, но еще через поколение обнаружилось разделение роковое и неизбежное. Черная церковь отделилась от белой. Негры верили и слушали только собственных пасторов, хотя бы рожденных в рабстве. Белое священство стало коситься на черных соперников. В начале XIX века быть негритянским проповедником было почти преступлением, которое нередко, наряду с обучением грамоте негров, наказывалось смертью. Такое разделение церкви на черную и белую углубило пропасть правовую и экономическую между белыми господами и черными рабами.

Полуопальная черная церковь при рабстве была единственный прибежищем негров. Надеяться больше было не на что, только на равенство за гробом. Рабы собирались в какой-нибудь брошенной риге, ночью или в праздник, и по целым часам голосили духовные гимны.

Теперь эти гимны потеряли особое значение и из церкви попали в театр.

После освобождения негров во второй половине XIX века разделение еще углубилось, ибо вместо вопроса о папе, белом или черном, стал вопрос о самом боге, какой он именно: белый или черный. «Белый христос», «белые ангелы» стали тревожить воображение набожных негров, как новая враждебная угроза, и в самой народной поэзии, в знаменитых «синявках», несколько похожих на наши народные частушки, «белый христос» является двойственным: один раз предметом почтительной и нежной любви, другой раз — враждебным и чуждым.

III

Рядом с общей духовной вульгарностью церковь проявляет большое приспособление к условиям современной жизни, к развитию промышленности, к особому духу и стилю новейшего капитализма, который пропитал насквозь всю американскую жизнь. Вся американская церковь, без различия сект и учений, принимает такие промышленные формы.

Церковь в Америке — это большое промышленное предприятие, это огромная фабрика для производства ценностей, конечно воображаемых, но все же производственно-реальных, имеющих торговое обращение и расцениваемых на доллары и центы.

Воображаемые ценности в Америке производятся и помимо церкви. Огромные бюро промышленной рекламы, производящие обороты на многие миллионы долларов, в сущности, торгуют такими же воображаемыми ценностями. Достоинства папирос «Старое золото» или мази «Перуина» конечно — воображаемые… Американская церковь похожа на такое же рекламное бюро. Мы встречаем ряд определенных заявлений: «Христос — это вождь рекламы», «Скрижали Моисея — это первое написанное объявление».

Постоянно встречаются такие проповеди: «Христос и коммерция», «Библия как лучшая опора для работы приказчика».

Сочиняются особые молитвы, например: «Молитва к богу деловых людей», в которой есть, например, следующие пункты:

«Благодарю тебя за стук пишущих машин и за милых стенографиста, дающих развлечение и помощь».

«Благодарю тебя за вокзальных носильщиков, за такси, за скорые поезда и безопасные бритвы. Благодарю тебя за телефоны и телеграммы, которые соединяют меня с конторой и домом, где бы я ни был. Благодарю тебя за конкуренцию, за вечное желание обогнать других. Благодарю тебя за моих клиентов, за мою вечную готовность служить им усердно и удачно. Благодарю тебя за жену, которая знает все мои штуки, но все-таки любит меня и помогает мне. Аминь».

И опять-таки можно сказать, что этот всеобъемлющий приказчик заполнил не только американскую религию, но также американскую науку. Он пропитал своим духом музыку, театр, изящную литературу. Рядом с «приказчиком-христом» выступает на сцену «приказчик-Шекспир». На эту поучительную тему в ноябре 1930 года, по сообщению газет, доктор Вилльям Б. Боррос прочитал обстоятельный доклад на соединенном заседании высокосветских клубов трех городов в штатах Мериланде и восточной Виргинии.

Лектор указывал, что Шекспир вывел в своих пьесах более 700 фигур типичных продавцов, и каждый из них продает какую-нибудь новую ценность: Брут продал товарищам мысль о том, что Цезарь стремится к верховной власти; Марк Антоний оказался весьма расторопный приказчиком и в своей знаменитой речи на похоронах Цезаря затмил всех своих соперников и ловко всучил римлянам свой политический товар и т. д.

Американская церковь представляет однако наиболее яркое выражение этой торгашеской идеологии. В этом отношении между Западной Европой и Америкой существует наглядное различие. В Западной Европе за последние четверть века до войны, и в особенности после войны, религия выступает как пугало, как призрак, который вызывают из мрака и праха темные общественные силы в качество последнего союзника.

Италия в течение полувека назойливо хвалилась отменою светской власти папы. Папа был ватиканский узник, старый преступник, уловленный мудрыми министрами и взятый за решетку. Итальянский фашизм в борьбе с пролетарской стихией в конце-концов счел нужный воскресить светскую власть старого святейшества над клочком итальянской территории. Но этим конечно он не мог воскресить былого величия и власти главы католической церкви.