Техника и вооружение 2007 06 - [49]
Однако даже сам факт проведения ракетного залпа нескольких кораблей по авианосной ударной группе не гарантировал поражения «плавучего аэродрома». Значительная дальность пуска оперативных противокорабельных ракет, способствуя боевой устойчивости их кораблей- носителей, также и облегчала противнику организацию обороны. Полетное время на полную дальность превышало 10- 15 мин, что позволяло подготовить и реализовать все меры радиоэлектронного противодействия. Ракете пришлось бы преодолевать три рубежа разнородных средств перехвата: истребители, зенитные ракеты, скорострельные малокалиберные артиллерийские комплексы.
Самолет Ту-95РЦ осуществляет слежение за американским авианосцем.
Только при снаряжении противокорабельной ракеты специальной боевой частью ее попадание в соседний корабль могло нанести ущерб авианосцу. При использовании только ракет с боевыми частями обычного снаряжения решающее значение приобретал правильный выбор главной цели. Помимо вполне возможной ошибки операторов надводный пуск ракет создавал предпосылки для поражения носителя до осуществления целераспределения, а применение ракет залпа в «резервном» режиме существенно снижало вероятность поражения главной цели.
Судя по воспоминаниям адмирала И.М. Капитанца, в 1970-е гг. для повышения боевой устойчивости лодки-ракетоносца ей придавался для сопровождения большой противолодочный корабль пр. 61, который прикрывал ее огнем своих зенитных ракет при пребывании в надводном положении. Эффективность такого мероприятия представляется сомнительной. В отличие от лодки, ВПК легко обнаруживался и непрерывно отслеживался. Его зенитные ракеты могли справиться с противолодочным самолетом, но не с ударной авиацией. А именно она должна была действовать по всплывшей лодке как по типичной надводной цели. Скорее всего, надводный корабль навел бы вражескую авиацию и на всплывшую лодку, погубив и ее, и себя.
Тем не менее численность основных носителей противокорабельных ракет – атомоходов пр. 675 – превышала количество их основных потенциальных целей. С учетом взаимодействия с многоцелевыми подводными лодками, а при удачном стечении обстоятельств – и с надводными ракетоносцами, они представляли серьезную угрозу для противника.
Помимо возможного использования в большой войне перед советским флотом могла встать задача оказания помощи дружественным странам «третьего мира». Правда, в этом случае политические факторы преобладали над чисто военными. Так, присутствие советских кораблей в Порт-Саиде в июне 1967 г. придало египтянам уверенность в том, что израильтяне не возобновят свое наступление, прерванное по требованию СССР на исходе «шестидневной войны».
Известные своей широкой эрудицией авторы на страницах своих последних творений предаются сладостным видениям побед советского флота, пачками отправляющего ко дну чужие авианосцы, дерзнувшие нанести удар по победоносным арабам. Не обладая столь энциклопедическим кругозором, я не смог припомнить прямого вмешательства крупных держав в ближневосточный конфликт ради спасения бедных израильтян. Напротив, любезному нашему отечеству в итоге чуть ли не в каждой арабо-израильской свалке приходилось грозно бряцать оружием, чтобы в очередной раз вытянуть из беды впавших в немилость Аллаха арабов. Почтение к памяти покойных советских руководителей позволяет предположить, что при возможной эскалации конфликта советским руководителям хватило бы благоразумия оставить в покое чужие авианосцы даже в том случае, если бы их самолеты и ввязались в воздушные бои над Синаем. Можно вспомнить Вьетнам, ведь на протяжении нескольких лет палубная авиация бомбила социалистическую страну, а не государство с откровенно антикоммунистическим режимом. Вьетнамцев неоднократно предупреждали о жесточайших мерах возмездия в случае попыток атаки плавучих аэродромов.
Тем не менее присутствие советской Средиземноморской эскадры, державшей авианосцы под прицелом своих ракет, придавало должную сдержанность в их применении. Уже нельзя было запросто пойти на непосредственное вмешательство в конфликт, как это предприняли англичане и французы в 1956 г. Известно, что в 1967 г. в ответ на упреки египетского вождя Г.А. Нассера в том, что египетская авиация стала жертвой палубных пилотов, а не израильских летчиков, зарубежные адмиралы призывали в свидетели советских моряков, отслеживавших их авианосцы и видевших, что перед началом военных действия ни один самолет не взлетел с их палуб.
В последнее десятилетие наметились два направления критики принципов строительства океанского ракетно-ядерного флота за три десятилетия главнокомандования С.Г. Горшкова.
Первый упрек сводится к тому, что постройка в СССР авианосного флота обеспечила бы большую гибкость его использования. Формально упрек справедлив, равно как и положение о том, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Но тут, как говорится, пришлось «по одежке протягивать ножки». Сравнивая затраты на авианосцы и на советские подводные лодки с крылатыми ракетами, критики С.Г. Горшкова, казалось бы, убедительно доказывают выгодность авианосной кораблестроительной политики. Но при этом не учитываются огромные затраты на корабли охранения и суда снабжения авианосного флота. Многоцелевой авианосный флот мог служить лишь одним из инструментов сверхактивной внешней политики, прочие компоненты реализации которой также «влетали в копеечку».
