Техника бега на кривые дистанции - [4]

И старший снял Овчарникова с выступления, подчистую снял - и с сотни, и с двухсот и даже с эстафеты, сообщив в официальном заявлении, что спортсмен внезапно заболел. Овчарников затаил обиду. Ходил все время мрачный, на стадионе появлялся не каждый день и даже в вечер перед отъездом не явился на прощальный банкет. Уехал в Венецию просто погулять. Он понимал, конечно, что за такую прогулку по головке не погладят, но ему уже было все равно. И он поехал. И вернулся к самому отлету, когда ребята решили, что он остался, а старший успел проклясть все на свете и в первую очередь себя.

В Москве с Овчарниковым разобрались быстро. Никаких споров, никаких комиссий - просто исключили из сборной и из института. Вот так все и закончилось.

- Да нет, погоди, Панкратыч, - не согласился я. - А за границей? Неужели Вайнек никого больше не пытался учить анизобегу?

- Сейчас расскажу, - пообещал Панкратыч. - Налей-ка мне чаю, Клюква.

Клюквин взял громадный серебристый термос и налил в кружку душистого чая, со свежей малиной и смородиновым листом, - нашего, фирменного. Панкратыч отхлебнул и блаженно зажмурился.

Мы сидели в предбаннике, завернувшись в большие махровые полотенца с яркими полосами. Только на Машке был купальный халат. Шикарный такой халатик фирмы "Тайгер". "Тигер", как говорил Клюквин, упорно, не признавая английского произношения, чем всегда крайне раздражал Панкратыча.

- Так вот, - сказал Панкратыч, когда выпил уже полкружки. - Вайнек не пытался никого больше учить. Вайнек никогда вообще не занимался дважды одной идеей. У него их было слишком много, и он жалел время. Но у Вайнека был ассистент, некто Дженкинс. Он уехал в Штаты, когда Вайнек был еще тут, но с супербегом познакомиться успел. Дженкинс решил обучить американцев технике русского спринтера. Набрал группу. Тут-то и выяснилось, что Овчарников действительно феномен. Такие встречались чуть ли не один на тысячу. Дженкинс провел широкое тестирование и выявил еще трех анизотропных гениев. Но двое из них оказались совсем не спринтерами, а третий, сумевший пробежать сотку за 8,85, попал в автокатастрофу. Словно сама судьба нагромождала преграды на пути анизобега. Зато препятствие, ставшее роковым у нас, в Штатах было устранено с восхитительной легкостью. Их наука без труда отыскала средство, нейтрализующее действие анизобега на кровь. Оно, впрочем, тоже оказалось вредным, но не вреднее обычных допингов.

А год спустя Дженкинс нашел-таки анизоспринтера - длинноногого негра Джека Фаста. Фаст быстро освоился со сверхскоростями и стал выступать в соревнованиях (однажды даже за сборную США). Выигрывал забеги с заранее заказанными результатами. Супербег так и не признали официально, и Фаст выступал под чужими фамилиями. По существу, просто зарабатывал деньги. Это не устраивало ни его, ни Дженкинса. И они решили создать школу супербега для подростков, потому что заметили: если учить анизотехнике с детства, число способных резко возрастает. Однако детская школа супербега не просуществовала и полугода, более того, Дженкинс и Фаст чуть не попали под суд за антигуманные эксперименты над детьми. Вкалывание детишкам анизогена пополам с нейтрализатором действительно казалось довольно странным. И после нашумевшего закрытия школы сам супербег стал чем-то настолько одиозным, что Дженкинс окончательно махнул на него рукой, а Фаст потерял все заказы на анизоспринтерские выступления и ушел работать в цирк. Надо же было где-то использовать свои уникальные способности.

Ну ладно, ребятки, пошли погреемся.

Мы поднялись, скинули полотенца и снова вошли в парилку. В парилке было хорошо. Уютно, по-домашнему, Клюквин снова разлегся наверху, а мы сидели рядком, только теперь я был около Машки, а Панкратыч с краю.

- Ну, а что с Овчарниковым? - спросил я, когда выбрал, наконец, удобную позу и расслабился. - Где он теперь?

- А, Овчарников-то? - словно проснулся Панкратыч. - Он в зоопарке работает.

- Где? - переспросил Клюква.

- В зоопарке. Клетки чистит. Сначала он на стройке работал, но что-то там у него не заладилось. Потом устроился в депо разнорабочим, потом в морг, потом дворником, потом на завод, опять разнорабочим, и, наконец, в зоопарк - вспомнил, что в детстве очень зверей любил.

Я его видел этак с год назад. Сначала даже не узнал. Через все лицо шрам, на левой руке трех пальцев нету, и весь он какой-то скособоченный. Как это было, он рассказывать не любит, просто, говорит, вошел как-то пьяным в клетку к тигру, ну и они с тигром чуть-чуть друг друга не поняли. Да я его ни о чем и не спрашивал. Так, посидели немного, поворошили прошлое, спецкомиссию вспомнили. Игорь цитировал на память свою тогдашнюю речь, улыбался загадочно, жевал "беломорину" и щурился от дыма. Я его как сейчас помню. А день был теплый такой, солнечный, и тигр, тот самый, наверно, развалился рядом в клетке и мирно смотрел на нас своим прищуренным глазом...

Панкратыч остановился, словно хотел сказать еще что-то, да забыл, и принялся водить по телу своей дощечкой от гигантского эскимо. А я смотрел на лоснящиеся Машкины бицепсы и думал о том, как странно все получается.