Teen Spirit - [18]
Временами голова у меня шла кругом, так как не успевала переварить обуревающие меня эмоции. Я сам не понимал, что я обо всем этом думаю и куда подевались мои пресловутые язвительность и флегма, не говоря уж о цинизме. Все представлялось мне ясным, как после косяка космических размеров.
Я позвонил Катрин: подмывало рассказать ей про Нанси. Мне, разумеется, хотелось, чтобы она разволновалась, чтобы ловила каждое мое слово, ну как Сандра, например. Но она осталась неподдельно холодна, и я не решился откровенничать. Мне было не столько больно, сколько странно, что она не дрогнула. Возможно ли, чтобы я так скучал без малейшей взаимности? Затем смутно начала закипать ярость. Против тех, кто на нее влиял, ничего не зная о нас двоих, против нее самой, не сумевшей защитить наш эфемерный, как мыльный пузырь, мирок, позволившей ему лопнуть под давлением идиотских условностей вроде мнения ее психоаналитички или любимой подружки. А эта сука-психичка — интересно, с кем она засыпает по вечерам? А сучки-подружки — кто гладит их по спинке все воскресные утра напролет, кто так внимателен к ним, что готовит им всякие деликатесы? Она могла меня упрекать в чем угодно, но готовил я хорошо. Только под конец, видать, я ее так заколебал, что ей уже и моя забота поперек горла стала. Отношения осложнились. Она ворчала, что я ее закармливаю тяжелой пищей, чтобы она растолстела и никому не нравилась. Если вспомнить, то уже некоторое время все оборачивалось против меня, она, видать, хотела от меня избавиться. Я думал, это пройдет. Я совершенно искренне воображал, что в одно прекрасное утро встану и примусь за работу, что это случится само собой, я напишу роман одним духом, и она будет радоваться и гордиться, что поверила в меня. Конечно, я бы ей изменил… Зависая целый день перед телевизором, я только о том и думал — даже списки составлял, — как я их всех переимею и в какой последовательности, когда стану знаменитым, как Уэльбек. Но я бы изменял тайно, осторожно, не причиняя ей боли.
Я перезвонил ей и брякнул с ходу:
— Если ты хочешь ребенка, знаешь, я могу тебе его сделать. Меня это больше не пугает.
— А пошел ты знаешь куда!.. Мало ты мне жизнь попортил?
И повесила трубку. Меня это взбесило, я решил в своей книжке смешать ее с дерьмом, рассказать, что в постели она не ахти, описать ее гнусную манеру с самодовольством кассирши безапелляционно судить обо всем на свете.
При разрыве с любимым человеком испытываешь совершенно особенную боль. Очень отчетливое, единственное в своем роде, ни с чем не сравнимое ощущение. Мука, исполненная желчи и страха, пробуждающая в тебе какие-то зоны, о наличии которых ты и не подозревал. Точно так же, когда защемляется нерв в позвоночнике, ты вдруг понимаешь, со сколькими разными движениями связано это место, раньше для тебя как бы и не существовавшее.
У меня ныли ноги от усталости. Поначалу это было даже приятно — подтверждало, что я жив. Но вскоре сделалось мучительным.
В итоге я спустился в метро. Накануне я уже ездил на метро и надеялся, что излечился и от метрофобии тоже. Но позабыл, однако, о неумолимом часе пик.
Толпы людей устремляются по коридорам, норовя растоптать друг друга и едва уворачиваясь от встречного потока. Куртки темно-синие, коричневые, серые, черные, множество бритых черепов. Чудно все-таки оболванивать себя до такой степени без необходимости. Затаенная враждебность. Афиши, цепляющие тебя на протяжении всего пути: пляжи под голубыми небесами, мебель, кинофильмы, первые страницы газет.
Я прошел в конец платформы. Женщина с большущими чемоданами, японки кучкой, клошар, слушающий музыку в наушниках и прячущий корявые руки между колен. Пассажиры, теснящиеся у края платформы.
Резвая мышка шмыгнула у нас под ногами. Два пацана попытались ее раздавить, промахнулись, побежали вдогонку.
Первый поезд я пропустил — народу много. Другие ожидавшие постарались втиснуться любой ценой. Я за ними наблюдал. Только я да бомж не стали забиваться в переполненный вагон. Я видел, как они стоят впритирочку с постными лицами, того гляди заснут, покорные, со всем смирившиеся. Не замечая никого вокруг, каждый порывался ухватиться за свободный участок общего поручня. Не знаю, можно ли считать психическим сдвигом мое нежелание оказаться в этом вагоне.
Я пропустил второй поезд, менее набитый, но все-таки. Я сидел себе спокойненько на красном стуле и вдруг отчетливо вспомнил, как однажды мой поезд застрял в тоннеле: что-то произошло с электричеством, тогда-то у меня и случился впервые приступ стремопатии. Ты заперт под землей, закупорен в металлической камере, затравлен взглядами, сделать ничего не можешь, остается только терпеть и ждать. Сейчас начнем задыхаться, страшные картины наезжают одна на другую. Убивает беспомощность, невозможность бежать. Так вот все и началось, с панического страха в метро. Потом я несся как очумелый, пока не выбрался на воздух. Я сам не понимал, что это было. А потом потихоньку пошло-поехало, депресня и полный облом. Я потерял два года жизни.
Некоторое время я сидел на платформе. Клошар заснул под треск своих наушников. Я смотрел, как люди ждут, садятся в поезд, выходят, направляются на улицу. Нет, мне с ними не по пути.
В романе молодой французской писательницы, по которому был поставлен одноименный культовый фильм, показаны задворки современной Европы, скрытые блеском витрин буржуазных кварталов. Арабские районы, бары для проституток и наркоманов, дешевые фаст-фуды и прочие реалии «серой зоны» постиндустриального мира — вот сцена, на которой развертывается криминальная эпопея двух молодых женщин, доведенных до крайней озлобленности бессмысленностью и насилием, которыми наполнено существование на обочине социума. Безумная и кровавая история их похождений заслуженно было охарактеризована критиками как «европейский ответ на «Прирожденных убийц» Оливера Стоуна».
Виржини Депант (род. 1974) — одна из самых модных современных французских писательниц, автор романов "Трахни меня" (Baise-moi, 1993), "Миленькие вещички" (Les Jolies choses, 1998, премия Флора) и "Дрессированные сучки" (Les Chiennes savantes, 1999).Главная героиня романа "Дрессированные сучки" Луиза живет в Лионе и танцует в пип-шоу. Да, грязно, да, опасно, да, наркота и выпивка, но ведь все так живут… И жизнь идет, как идет, пока на кафельном полу кухни не находят зверски убитыми двух стриптизерш-парижанок, которые черт его знает зачем приехали в Лион.
В этой книге откровенных, яростных и смешных эссе Виржини Депант – по собственным словам, «больше Кинг-Конг, чем Кейт Мосс», – осмысляет жизнь современных женщин, критикует буржуазную мораль в отношении секса и раздает пощечины французскому обществу одну за другой. Используя собственный опыт пережитого насилия и проституции как отправную точку для анализа, она становится голосом тех, кто не может и не хочет подчиняться правилам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
«Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает».В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно».
Ник Хорнби (р. 1958) — один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов. Сам Хорнби определяет свое творчество, как попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых".Главный герой романа — обаятельный сибаритствующий холостяк, не привыкший переживать по пустякам. Шикарная квартира, модная машина… и никаких обязательств и проблем. Но неожиданная встреча с мальчиком Маркусом и настоящая любовь в корне меняют жизнь, казалось бы, неисправимого эгоиста.
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.