Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда - [62]

Государственные амбиции или, наоборот, отказ от них и сползание в чистую «этнику» составляют также и проблему в среде современных греческих старостильников, но я тут не хочу в нее углубляться.

Итак, для развития ИПЦ нужны такие миряне и рядовые клирики, которые способны сделать сознательный выбор между ИПЦ и «не-ИПЦ», причем мы теперь можем рассматривать лишь такие ситуации, когда их сознание при этом «сознательном» выборе не будет направляться ни государством, ни этническими барьерами.

Если взять нормального современного человека нынешней секулярной эпохи, то такие условия — когда в Церковь его ни государство не гонит, ни «национальный клуб» не привлекает, — делают задачу весьма трудной.

В зависимости от путей ее решения как раз и могут различаться дальнейшие версии ИПЦ — 2.x, 3.х и т. д.

ИПЦ v.2.0–2.x как реальность

Несмотря на неудачную попытку «конвертировать» РПЦЗ в ИПЦ v.2.0, некоторую часть РПЦЗ удалось от нее отделить и использовать для создания отдельной Церкви такого типа. Поскольку меня тут интересуют только теоретические вопросы, то я совсем воздержусь от упоминаний имен и названий. Sapienti sat, a insapienti и того много.

Проблема создания любого нового типа ИПЦ (после версии 1.x) заключается в том, что она должна предложить своим рядовым членам (т. е. простым мирянам и рядовым клирикам).

Конечно, предложить истинное церковное учение — это идея неплохая, но весьма неудобоваримая. Поэтому для физического выживания организации нужно либо ее чем-то заменить, либо предложить особые средства, что-то вроде ферментов, для ее усвоения организмом нормального (т. е. НЕрелигиозного в какой-то особенной степени) человека.

Классических для нашей эпохи решений только два — государственность и этничность (возможно, в комбинации друг с другом). Старообрядцы не стали исключением, т. к. они выжили только там, где сумели создать для своих общин субэтничность — т. е. придумать особенный бытовой уклад, резко отличающийся от нестарообрядческого окружения, и обеспечить систему его поддержания и воспроизведения через семейный «домострой». Таким образом, они создали — ради собственного выживания — особые этнические (т. е. субэтнические) разделения внутри русского этноса. В греческих ИПЦ за пределами Греции и Кипра также вовсю эксплуатируется именно этничность (все сомнения в этом отпадут, если спросить, какая часть богослужения совершается на местном, а не на греческом языке: редко где наберется более 10 %). Внутри Греции (с небольшим успехом) и Кипра (довольно успешно) греческие ИПЦ претендуют на какого-то рода государственный статус. Попытки отказа сразу и от этничности, и от государственности в греческих старостильных группах немедленно приводят к разнообразной эксцентрике.

Как государственность, так и этничность обеспечивают Церкви главное, что массы вообще ценят в религии, — способность давать ощущение социальной защиты и душевного комфорта. Ведь недаром в зубах навязло, что Церковь должна «помогать» и «утешать», то есть что в Церковь идут за помощью и за утешением, а вовсе не за страданием и смертью, хотя бы и за Христа. И не надо говорить, будто простые люди идут в церковь за утешением загробным или «хотя бы» за таким утешением, которое получали святые мученики во время мучений. Так что тут все по-честному: если Церкви нужны земные «массы» людей, то она должна и обеспечивать им удовольствия уровня «массовой культуры», то есть гнать религиозную попсу. Другое дело, что потом она может иметь какие-то свои виды на дальнейшую переработку какой-то части из собранных таким образом «масс»… Так повелось со времен Константина Великого, т. е. с IV века.

Итак, в пределах православия живой пример для создания ИПЦ v.2.0 было взять не с кого. Оставалось брать либо примеры книжные (из истории православия), либо из религиозной жизни соседних христианских деноминаций. Можно было и вообще ни с кого примера не брать, а просто выбрать из теоретических возможностей.

А теоретические возможности тут таковы.

Задача формулируется следующим образом: совместить идею истинного православия с реальной пастырской практикой. В переводе на социологический язык это означает: добиться от паствы следования каким-то ограничениям и стеснениям, которые налагает на них идея истинного православия, то есть такая идея, которая должна стать обременительной для всех, а обречена оставаться понятной лишь для сравнительно немногих (в отличие от всяких государственности и этничности, которые бывают понятны всем; у этих идей лишь один, но фатальный минус: они не имеют отношения к православию).

Тут логически допустимы только два решения: ограничиться (по крайней мере, в качестве потенциального большинства членов ИПЦ) таким числом, которым идея истинного православия все-таки станет понятной, или пойти на компромисс с желанием «простых людей» «получать утешение». Причем если даже и пойти на такой компромисс, то проторенных дорог к нему нет (государственные и этнические пути уже перекрыты).

Не знаю, кто бы мог решиться НЕ идти на компромисс в условиях 1960-х—80-х гг.; вот я бы не решился. Поэтому реализация ИПЦ v.2.0 едва ли была возможна не на путях компромисса.