Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда - [12]

Очевидно, что для спасения недостаточно участия в церковных таинствах, и от человека требуется что-то еще, помимо первоначальной веры, ради чего ему и дается некоторое время между присоединением к Церкви и переселением в мip иной. Очевидно также, что на этом участке жизни человек продолжает проявлять свою свободную волю.

Зачем это надо? Неужели простого желания спастись и веры, что это возможно именно в истинной Церкви Христовой, недостаточно?

На это можно ответить так: достаточно. Но «простое желание спастись» должно стать по-настоящему простым, то есть не сложным, не равнодействующей многих разнонаправленных желаний. Как простое и хорошее с виду желание может оказаться довольно-таки сложным и не очень-то и хорошим, знакомо всякому.

3.1. Экскурс: Бес чревоугодия побеждается бесом лени

Вот несколько примеров. Сколько раз бывало, что мы делаем что-нибудь хорошее, но при этом думаем, как хорошо о нас подумают другие (это называется тщеславием), или как нам взамен должны будут сделать что-то хорошее (это и вовсе корыстный расчет), или, в крайнем случае, что никто не увидит благородства нашего поступка, но мы-то знаем о собственном благородстве (а это уже гордость — для нее неважно мнение других, так как она только себя считает настоящим ценителем). Конечно, подобные «фоновые» мысли не должны служить основанием, чтобы отказываться делать что-то хорошее. Но иногда они бывают не столь уж и «фоновыми»: например, мы впадаем в «праведный гнев» за какой-то неблаговидный поступок нашего знакомого, но при этом нам, на самом деле, противен этот знакомый со всеми его поступками, и мы лишь дождались повода, чтобы сорвать на нем гнев; тут уж нам было бы лучше промолчать даже с ущербом для дела…

Ценой собственных «добродетелей» лучше не обольщаться: мы легко принуждаем себя к добрым делам, в том числе к борьбе с некоторыми грехами, только тогда, когда поощряемся в этом другими грехами. «Бес чревоугодия был побежден бесом лени», «бес блуда был побежден бесом тщеславия» — вот основные формулы аскетической жизни новоначального христианина. И лучше хотя бы так, чем никак. На какой-нибудь десятой или сотой перепасовке от беса к бесу христианину, с помощью Божией, удается отбить собственную душу… хотя бы на минуту-другую. А там заново… А еще говорят, что между Крещением и смертью нечем заняться! Эта борьба вовсе не бесполезная и не безнадежная, а просто она долгая и тяжелая.

То же самое бывает и с верой. Вера предшествует христианской жизни, так как без нее никто не придет в Церковь, но она же — главный плод христианской жизни. Как сказал один человек в Евангелии: «Верую, Господи, помози моему неверию». Вера вере рознь, даже если предмет веры один и тот же. Верой или отсутствием веры определяются все наши мысли и поступки. Поэтому, говоря о вере, мы говорим о человеке в целом, а не о каких-то отдельных его добродетелях и пороках. Как добродетели легко смешиваются с пороками у одного и того же человека, так и вера с неверием. Поэтому можно сказать, что христианин должен прожить так, чтобы вместо ложки веры в бочке неверия у него осталась полная бочка веры.

О вере мы и поговорим подробнее. Вот апостольское определение того, что такое вера — Послание ап. Павла к Евреям, гл. и, ст. 1 (церковнославянский язык этого стиха слишком сложен, а на русский я лучше переведу сам с греческого оригинала, так как никакого русского перевода Библии, принятого Церковью, все равно не существует): «Вера же — это реальность того, на что надеются, вещей указание невидимых». Итак, вера — это реальность того, на что надеются, и «указание» (в смысле «показывание») невидимого. Так как предмет надежды христиан невидим, то речь идет об одном и том же — о том, что вера «показывает», потому что она сама является этой реальностью.

Вот мы и увидели различие между христианским пониманием веры и тем, чем его обыкновенно подменяют: для христиан вера — это не психологическое явление, а реальность, к которой можно быть причастным в той или иной степени.

3.2. Христианство как идеология

Идеология — это вовсе не плохо, когда на своем месте. Просто «свое место» у идеологии довольно скромное. Спастись на идеологии, во всяком случае, нельзя.

Вера — это, конечно же, не идеология. Идеология ей мешает или помогает — смотря что за идеология.

Когда мы сознательно принимаем какие-нибудь истины веры, то они от этого, увы, еще не становятся истинами нашей собственной жизни, — и тогда это пока что всего лишь идеология. Примеры см. в прежних беседах, где я рассуждал об обожении. Если кто поверил, что я делал это по причине полноты собственного обожения, то спешу его разубедить. Я делал это по причине веры — но воспринятой пока лишь на уровне идеологии.

Когда догматические истины, то есть истины веры, воспринимаются на уровне идеологии — это не только не плохо, но даже необходимо; просто этого недостаточно. Догматы выражаются не в обыкновенных умственных конструкциях (наподобие тех, что служат для выражения светских идеологий), но в таких конструкциях, которые причастны божественной реальности, как иконы, — то есть реально. Потому даже «идеологическое» (ставлю кавычки, чтобы подчеркнуть отличие от идеологии светской) восприятие догматов будет все-таки верой. Но различие между этой верой и той верой, с которой мы достигаем спасения, — точно такое же, как между комнатой с иконами святых и Царствием Небесным.