Театральные записки (бриколаж) - [75]

В этом году очень дружная рябина, правда, не знаю, говорят ли так «дружная», но рябины очень много, и она всех оттенков рыжего.

Вчера в «Литературной газете» был маленький некролог о смерти Лили Брик. С ней ушла целая эпоха. Уходят наши футуристы! Кто ещё остался? Катаев? Но он был тогда мальчишкой. Шкловский? Да. И ещё – Кручёных, знаменитый Кручёных, который сам не знает, почему он ещё жив. О нём рассказывал Федя, со слов жены скульптора Эрнста Неизвестного. Кручёных – сгорбленный старичок, никого не хочет видеть, стесняется того, что он ещё жив, и того, что пишет стихи, но всё же продолжает их писать. Пишет, кажется, страшную и страшно сумбурную поэму о крысах. Остальных уже нет. А Лили Брик прожила длинную и блистательную жизнь.

Что-то ожидает нас?

12 августа 1978 г.

Вчера собирались у Ленки, были я и Наташка, впервые в её новой квартире и после длиннющего перерыва, как всегда, вместе нам было хорошо и свободно, говорили о Трифонове, о себе, о будущем, о том о сём, о моём отъезде, пели, пили. В три часа легли спать.

– Я воспринимаю жизнь, как подарок. – Говорит ЗэМэ. – Я писала вам, каким подарком для меня была Ялта,[100] вдруг посреди зимы весна, или когда за «Последний срок» нам дали премии, всем поровну, заслуженным, народным, просто актёрам. В театре ходили и спрашивали: почему ты не возмущаешься? – А что возмущаться? Радоваться надо. Во-первых, я могла бы вообще не получить эту прекрасную роль. Я её получила. Да ещё в придачу мне дают 70 рублей. Разве это не подарок?

Подарок для ЗэМэ и мы, и Москва, сейчас она её очень «залюбила», и оренбургские степи, и Ванька, уже хороший сын. И… вся жизнь. Мудро? Безусловно.

Эпилог

2009 год. Юбилей ЗэМэ – 80 лет

14 мая ночным поездом отправились в Питер вчетвером (Леночка, Васик и мы с Юрашей[101]), у нас было купе, поболтали и улеглись не поздно спать, чтобы выспаться перед длинным питерским днём. Поезд приезжал не рано – в 9.30, мы успели не только вымыться, но и выпить кофе.

Вышли на перрон, Юраша включил мобильник, послушали «Гимн Великому городу» Глиэра. Ветер, холод, всего плюс 4, но как чудесно всё вокруг, потому что и ветер, и холод – питерские, знакомые и дорогие с юности.

В цветочном магазине заказали свежий букет из 13-ти разноцветных роз, продавщицы любезно согласились сделать его к 16.30 и разрешили оставить на хранение нашу птицу-счастье, которую мы везли в подарок Зэмэ.

Чтобы успеть к спектаклю, взяв птицу и букет, направились в БДТ рано. Но в театр уже начали съезжаться гости. Вошли в фойе Малой сцены, вокруг театральный всё народ: актёры театра, старые и новые, их дети, родственники, какие-то нам незнакомые люди, гримёры, художники, авторы. Все с нетерпением ждали спектакля. Шёпот среди зрителей:

– Где Ваня? Где Ваня?

К юбилею, по предложению Вани Шарко и при поддержке его театрально-декорационных мастерских, восстановили спектакль «Кошки-мышки». Кто бы мог подумать, что «трудный подросток» станет таким успешным бизнесменом и будет любящим сыном, а театр будет ему благодарен за этот спектакль, и сам художник Кочергин произнесёт благодарственный тост в его адрес.

Спектакль – прекрасный! Хотя ЗэМэ ходила с трудом, а Макарова весь спектакль сидела в инвалидном кресле (её роль сидеть в инвалидном кресле позволяла). Играли они великолепно, зал смеялся и плакал.

После спектакля ЗэМэ завалили цветами, роскошные корзины лилий, роз и чего-то неповторимо-причудливого. Хлопали, вызывали на бис. К рампе за руку её выводил Ваня. А потом был банкет в фойе основной сцены – роскошно и торжественно накрытые столы выстроены буквой Ш, во главе стола сидит Зэмэшка. Выглядит царственно: в длинном чёрном платье с бежевыми листьями, крупные янтарные украшения, а на плечах – норковое боа, ну просто Ермолова или Джульетта Мазина.

Начались сплошные поздравления и тосты. Приехала мэр Питера Валентина Матвеенко со свитой, сказала проникновенную речь, вспомнив все значительные спектакли ЗэМэ, начиная аж со спектакля «Когда цветёт акация»,[102] подарила корзину цветов, денежный чек и наградила главным орденом Петербурга – «За заслуги перед Петербургом», через полчаса удалилась, не дав своей свите даже закусить выпитые рюмки водки. Как только они ушли, стало посвободней. Чхеидзе сказал восторженную речь и подарил от театра телевизор, какая-то дизайнерская фирма – цветы, выточенные из дерева, с вплетёнными в букет золотыми театральными масками.

Друг за другом ЗэМэ поздравляли представители каких-то фондов и министерств. Победно зачитывались телеграммы от президента Дмитрия Медведева, и отдельно от его жены, от Миронова (член партии «Единая Россия»), от Додина, от Калягина, от Галины Вишневской, рукописное объяснение в любви от Александра Белинского, от Рецептера. Тосты шли один за другим, нынешнее поколение актёров БДТ приветствовало каждую выпитую рюмку стишком:

– Нам за Театр… за ЗэМэ… (называлась тема тоста или имя гостя) выпить пора, гип-гип ура!!!

Выпито было немало! Но главное не это, главное – триумф ЗэМэ! О ней говорили так, как, пожалуй, в XXI веке вообще не принято говорить, – с восторгом, почитанием, восхищением и преклонением. Она слушала с радостью и иногда, как мне кажется, с удивлением, она была счастлива. Зэмэшка говорила в ответ слова благодарности с достоинством королевы. Благодарила всех актёров, которые играли в сегодняшнем спектакле, Ваню, которому пришла идея восстановить спектакль, театр, своего врача, который делал ей операцию, родителей мужа Маши