Театральная история - [118]
– Спасибо, дорогой Сильвестр Андреевич, – затараторила Юлия написанный заранее текст.
«Дорогой Сильвестр Андреевич» смачно захохотал. Сильвестров хохот прервала программа «Джунгли: посторонним вход воспрещен».
Ипполит Карлович и отец Никодим, не в силах оторвать взгляда от телевизора, смотрели, как львица нападает на буйвола, как прыгают обезьяны с лианы на лиану, как поднимается во весь свой страшный рост кобра, а индусы, улыбаясь, рассказывают, что частенько на их машины в горах нападают тигры. Поэтому они всегда ездят вдвоем.
– Ты что-нибудь понимаешь. Отец Никодим?
– Да что же, что же тут непонятного! Это фиаско.
– Вот это слово получше. Чем раньше. Но я не о том. Почему они вдвоем. Против тигра не боятся? То есть два индуса. Равны. Одному тигру. Что ли?
– Это мы с вами завтра в театре будем, как два индуса в джунглях.
– Да не страдай. Автокатастрофа назревает. Чует мое сердце. Не доедет художник до дома.
Отец Никодим посмотрел на Ипполита Карловича с испугом. Тот расхохотался – так, как умел только он: властно, протяжно, с тяжелыми, мрачными паузами.
В половине второго ночи агентство «РИА-Новости» передало с пометкой «срочно»: «Вчера в 23:40 знаменитый актер театра и кино Сергей Преображенский погиб в автокатастрофе. На месте аварии работает следственная группа. Наш корреспондент дозвонился до Сильвестра Андреева, художественного руководителя театра, где великий актер работал в последние годы. Но режиссер был так шокирован, что отказался поверить в произошедшее».
«Что же ты. Милый мой, – Ипполит Карлович мелко отхлебнул чай из металлической походной кружки. Сильвестр стоял на расстоянии двух шагов от него и молчал. – Думал. Что держишь Бога за бороду? На мои деньги хотел. Плеть купить. И меня же. Ей выпороть. Мечтатель… – Ипполит Карлович отхлебнул снова, тихо, бережно поставил кружку на край стола. – Теперь его смерть и на твоей совести. А ты думал. Я тебя? Разобью? Смешно. Но ты. Страдай в меру. Помнишь ведь. Что отец Никодим говорил. Христос. Воскрес. Из мертвых. Смертью смерть. Поправ. И сущим во гробех. Живот. Даровах».
Сильвестра выбросило из сна. Всем своим – с головы до ног – заболевшим телом, он вспомнил, что случилось вчера. «Нет. Не верю», – прошептал Сильвестр и почувствовал, что у него соленые губы. Провел ладонью по лицу – оно было в поту. Даже в усах гнездились капли. «Человеческая роса», – подумал Сильвестр. И снова: «Не верю. Нет». Он вспомнил, как отец Никодим оглашал храм: «Что мы чувствуем, когда умирает наш близкий? Мы кричим: нет!!! И в этом крике больше истины, чем в смирении, которое наступает вскоре. Ибо зачем же смиряться с несуществующим?» Сильвестр подумал: «А несуществующий – это ведь Сергей».
Нет.
Ну нет же.
Из-под подушки раздалось глухое жужжание. Мобильный. Странно. Сильвестр уже много лет не клал его рядом. С того времени, когда он, молодой режиссер, днями и ночами ждал звонков с предложениями хоть что-то хоть где-то поставить. Правда, тогда не было мобильных, и начинающий режиссер Сильвестр Андреев ставил возле кровати старый, в трещинах телефон. «Значит, – начал соображать Сильвестр, – после вчерашнего катастрофического звонка, который, дай Бог, мне приснился, после этого звонка я свалился в постель? А разделся когда?» – недоумевал он, приподнимая одеяло. Посмотрел на экран мобильного.
Время – полвосьмого утра. Сорок семь неотвеченных вызовов. Значит – правда.
Сильвестр медленно поднялся с кровати. Вышел на балкон. Николина гора и ее обитатели встречали рассвет. Зимний холод окружил его кожу, пробрал до костей, а он смотрел в наливающееся светом небо, и не было мыслей, и не было чувств. Жена вышла и молча протянула ему пальто. Ушла.
Значит – правда.
Сильвестр покорно надел пальто, хотя холод его совсем не тревожил. Смотрел в небо, смотрел на снег, смотрел на машины и людей. Он чувствовал только изумление: нет ни боли от утраты, ни дрожи от холода.
Часы на мобильном показали восемь. Сильвестр решил вернуться в комнату. Потянул дверь на себя. Закрыта изнутри.
Стал стучать – жена не слышала.
Стал кричать – жена не слышала.
Редкие прохожие видели, как усатый человек на балконе второго этажа, в пальто, наброшенном на полуголое тело, стучит в дверь, громко и гневно зовет кого-то, выкрикивает какие-то требования и вроде бы даже угрозы…
– Извини, извини, – забормотала жена, открывая Сильвестру. Он забыл, что дверь открывается в другую сторону.
Жена изумилась: лицо Сильвестра, стоявшего на таком морозе, было усеяно каплями пота. Но изумление мгновенно сменил страх за мужа. И она повлекла его на кухню, причитая, что сейчас будет поить его горячим чаем, что никуда не пустит сегодня, что хочет отдыха для него и себя… что сейчас будет поить его горячим чаем, что никуда не пустит сегодня, что хочет отдыха для него и себя…
Александр упорно писал в дневник. Слова помогали ему конструировать нового себя. Он словно создавал героя, в которого хотел перевоплотиться. И это ему удавалось намного лучше, чем все его предыдущие артистические опыты.
Сейчас, ранним утром, за три часа до репетиций, еще ничего не зная о случившемся, он писал о Преображенском: «Вчера он мне сказал, что ему надоело участвовать в чужой игре, быть чем-то вроде плети, которой Сильвестр решил наказать Ипполита Карловича. Но, боже ты мой, почему даже Сергей не откажется от этой унизительной роли? Даже он!»
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.