Театр теней - [156]
Понимаете, Господь выражает себя через парадоксы. Вы знаете, что такое парадокс, преподобный Макгилл? Это когда какое-то явление и его противоположность существуют, по воле Бога, в неразрывном единстве. Я считаю, что сегодняшние святые и мученики — живые примеры таких парадоксов. В войне, в которой мы с вами участвуем, войне против атеизма современного общества, святые не те, что будут восседать по правую руку от Господа. Истинные святые, истинные мученики сгинут в преисподней. Ведь ради спасения ближнего им пришлось пожертвовать не только жизнью, но и бессмертной душой.
Когда Микки произносил последние фразы своей речи, вокруг столика собрались уже все взрослые участники пикника — человек шестьдесят, — и даже те, кто подошел позже и не мог уловить смысл размеренных, мрачных сентенций Микки, понимали, что происходит что-то очень значительное. Самые ярые болтуны потрясенно молчали, а любопытные, пытавшиеся задавать вопросы, мгновенно закрывали рот под гневными взглядами остальных. Гарольд Деверо не поднимал глаз от стола, будто пытаясь прочесть на отполированном дереве ему одному видимые знаки. Чуть поодаль играли дети. Они сидели на траве и выкрикивали: «Утка, утка, утка, утка, ГУСЬ!» Микки Педант умолк: он сказал все, что хотел. Теперь из него никто больше слова не вытянет.
Преподобный Макгилл не мог позволить себе заплакать прилюдно — он закрыл руками лицо и крепко прижал пальцы к глазам, чтобы не выпустить просившиеся наружу слезы.
95
В старом подвале, в голубой комнате, две стены уже были заставлены картонными коробками от пола до потолка. Конверты, папки, бумаги, пленки, диски. Показания свидетелей, отчеты полиции, результаты вскрытия, фотографии с места происшествия. Много чего еще предстояло упаковать. Джоан в подвернутых голубых джинсах и белой рубашке с короткими рукавами оглядывала эти кипы и никак не могла понять, как все это умещалось в крохотной комнатке. Двадцать лет раздумий и ожиданий, отчаяния и молитв были собраны здесь — и Дэвис решился все это выкинуть.
— Все, конец, — сказал он ей в тот вечер, когда Сэма Койна последний раз провели по тюремному коридору в оранжевой робе и цепях на лодыжках и запястьях. — Пора от всего этого избавиться.
Джоан подошла к креслу, в котором он сидел, и уселась к нему на колени.
— Ты правда хочешь все это выбросить?
Он прижал ее к себе, обхватив обеими руками, — это были покрытые пигментными пятнами руки пожилого человека.
— Да, все, — сказал он. — Все до последней странички, последней карточки. Все безумные гипотезы, которые я записывал в блокноты, все компьютерные портреты. Каждую скрепку, каждую скобочку. Все в одну кучу. И пусть кто-нибудь это увезет.
— И сожжет?
— Да! И сожжет!
Они возьмутся за дело вместе и все упакуют. На это уйдут, пожалуй, все выходные. Правда, выходные теперь ничем не отличаются от будних дней и не будут отличаться даже тогда, когда все дурные воспоминания превратятся в золу и пепел и муж станет принадлежать только ей, ей одной. Она тоже выйдет на пенсию. Осенью. После того как все ее пациенты найдут новых врачей. Когда тебе сорок девять, каждый месяц пролетает быстрее, чем предыдущий, а все равно кажется, что до осени еще далеко-далеко; так, когда тебе десять, а на дворе Рождество, трудно представить, что когда-нибудь наступит лето. Джоан коротала время, придумывая, во что можно будет превратить эту комнату, избавившись от бумажных россыпей.
— Можно в студию. Будем вместе учиться рисовать, — говорила она.
— Хорошая мысль, — отвечал он.
— Или будем заниматься в ней спортом.
— Мы же много гуляем.
— Да, но зимой…
— Тоже верно.
— А еще можно купить бильярдный стол.
Он засмеялся:
— Что-то я не помню, чтобы ты играла!
— Ты мог бы меня научить.
— У меня когда-то неплохо получалось…
— Ты рассказывал.
— …еще в медицинской школе.
— Вот и докажешь, что не хвастал.
Он велел ей выкинуть даже семейный архив: целую тонну бумаги, картона и старых фотографий, соединявших его с Уиллом Денни, и Анной Кэт, и всеми прочими родственниками, составлявшими его генеалогическое древо.
— Позвони в общество любителей истории, или в библиотеку «Ньюберри», или мормонам. Может, им на что-то сгодится. Меня это больше не интересует.
Джоан была в полном восторге. Последние несколько месяцев она не раз говорила, что судебный процесс стал настоящим испытанием, причем не только для подзащитного, но и для всех участников. Детективы, дававшие показания, старели буквально на глазах. Прокурор штата потерял больше десяти килограммов веса, и в прессе начали появляться ехидные высказывания: мол, жители штата Иллинойс, известные любители мяса, могут и не выбрать такого худого и хилого губернатором. Джоан тошнило по утрам — ну будто она была беременна и страдала от токсикоза! — а когда процесс завершился, родились, а точнее, возродились сразу две жизни: ее и мужа.
Она набила коробку до отказа и с трудом закрыла ее крышкой. Не страшно, аккуратность в этом деле не главное. Все эти коробки приготовлены для крепких парней, нанятых специально, чтобы увезти это барахло на свалку в ближайший понедельник. Какой это будет чудесный день! В этой комнате не останется мучительных воспоминаний, у нее появится будущее.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.
В Осло обнаружены трупы двух молодых женщин, умерщвленных с помощью неизвестного орудия. Безжалостный убийца подкрадывается к своим жертвам бесшумно, как леопард, отнимая у них жизнь с изощренной жестокостью. Следствие топчется на месте, и Харри Холе вызывают из бессрочного отпуска. Пока полицейское начальство пытается использовать его в межведомственной борьбе, измученному охотнику предстоит пройти долгий путь по кровавому следу хищника…
Чтобы замять скандал с подстреленным во время саммита в Осло американским спецагентом, полицейского следователя Харри Холе переводят в Службу безопасности, где ему предстоит выявить связь между королями подпольного рынка оружия и группой неонацистов. Харри выходит на весьма подозрительную сделку: некто приобрел за большие деньги киллерскую винтовку с оптическим прицелом. Коллега Харри, норвежка Эллен Йельтен, убеждена, что в этом деле не обошлось без большой политики. Догадка стоит ей жизни, но американец все равно продолжает следствие.
В Сиднее зверски убита молодая норвежка Ингер Холтер. На помощь австралийским коллегам полиция Осло посылает следователя Харри Холе. В Австралии Харри подстерегает множество неожиданностей. Здесь он обретет и потеряет и добрых друзей, и свою большую любовь. А поиски жестокого убийцы, подобного страшному змею Буббуру из сказаний австралийских аборигенов, станут для Харри глубоко личным делом и превратятся в смертельную схватку с загадочным и многоликим врагом.
Поистине в первом снеге есть что-то колдовское. Он сводит любовников, заглушает звуки, удлиняет тени, скрывает следы. Разыскивая пропавшую Бирту Беккер, Харри Холе приходит к выводу, что годами в Норвегии в тот день, когда выпадает первый снег, бесследно исчезают замужние женщины.Впервые Харри сталкивается с серийным убийцей на своей родной земле. Преступник, которому газеты дали прозвище Снеговик, будто дразнит старшего инспектора, доводя его до последней грани безумия…Перевод с норвежского Екатерины Гудовой.