Театр Говорящих Пауков Кукбары фон Шпонс - [31]

Далее были пауки садовники в номере четверка кубков, и настоящее морское сражение в номере десятка мечей — в нем участвовали чуть ли не все актеры театра.

— Паук номер 187 исполнит нам номер, — Кукбара выдержала паузу, — хозяйка! Ох, это мой любимый номер.

Из-за кулис, судя по всему, выпихнули, абсолютно седого паука.

— Завсегдатаи знают, чем оканчиваются особые номера? — ласково спросила Кукбара. Зал взревел.

— Не в моих правилах изобличать, но сегодня я отступлю от этого.

Кукбара взмахнула хлыстом и громко щелкнула.

Паук трансформировался в Эдгара. Я ахнула, захотелось сбежать. Алкоголик был жалок и бледен, он знал, что его ждет, и я догадалась об этом.

— Хозяйка не злится на тебя сегодня. Ты — хороший, преданный паук, и знаешь правила.

Эдгар кивнул.

— Тогда получи, — Кукбара тонко улыбнулась и, раскрутив хлыст, опустила его на жертву. Эдгар мгновенно исчез, не оставив и мокрого места.

Мне хотелось верить, что он не умер, что это просто такой спецэффект, но некто мудрый внутри меня прекрасно знал, что к чему.

— Представление окончено, — в полной тишине объявила Кукбара. Она наслаждалась тишиной более, чем аплодисментами.

— Еще! — послышался робкий голос, — который почти сразу перерос в рев толпы, — Еще! Еще!

— Хорошо, — мягко согласилась Кукбара, — последний номер, — она достала из рукава колоду и подняла первую карту.

— Перевернутая десятка жезлов.

На сцену выкатился паук, я и не знала, что они могут плакать. Этот не рыдал, из его глаз просто катились слезы. Два ассистента так же роняли слезы молча. Первый паук взял в лапы какую-то тяжелую плиту. Ассистенты сверху стали ставить другие тяжелые предметы. Паук держался.

— Остановитесь, — не выдержала я, — Они же его раздавят!

Пауки обратили на меня три раза по восемь полных ужаса и муки глаза, и продолжили свой труд. Почти сразу после этого первый паук не выдержал, и тяжелая груда обрушилась на него.

Я смотрела на это и не верила своим глазам: толпа неистовствовала!

— Под сиденьем вы найдете карту, сохраните ее до завтра.

Я засунула руку по сиденье и вытащила красивую картинку, под которой было подписано: "VI Любовники". Молодой человек и девушка выходили из леса на поляну, куда с другой стороны подходила пожилая пара. Для всех четверых, судя по лицам, это была крайне не приятная встреча.

— Могло быть и хуже, — улыбаясь, говорила Кукбара, заглядывая мне через плечо.

— Уйдите от меня, мерзкая женщина! — я дернула плечом.

— Ты так и не поняла, что я тут делаю?

— Людей убиваете, — буркнула я.

— Нет, я не просто их убиваю, я стараюсь делать это красиво.

Я была странно спокойна. Посмотрела на Кукбару свысока и ничего не ответила, а направилась к выходу.

Я проснулась в ординаторской, когда едва начало светать.

Медсестру я тут же попросила навестить Эдгара. Через четверть часа я узнала, что он умер от острой сердечной недостаточности во сне.

Глава 18

— Каковы итоги сегодняшнего дежурства? — доктор ван Чех был бодр и весел, но увидев меня, помрачнел.

— Эдгар умер, — спокойно ответила я.

Брови доктора взлетели вверх.

— Острая сердечная недостаточность. Очень быстро умер, во сне… Почти не мучился. Как хлыстом: р-р-раз…

— Достаточно! Я еще на стадии "острой сердечной недостаточности" все понял, — мрачно сказал доктор, побегал немного по кабинету и сел в кресло.

— Ты там была?

Я колебалась.

— По глазам вижу, что была. Смотри — доиграешься!

— А вы не знаете, что это значит? — я протянула ван Чеху карту.

— Милая картонка. Не знаю, правда. Можешь спросить у Пенелопы, она гадала на Таро.

— Ну, я пойду?

— Иди, конечно, я пока все дела улажу. Эту ночь я, вероятно, проведу с тобой. В смысле, я буду спать неподалеку.

— Я поняла, — кинула я. Схватила сумку и побежала к палате Пенелопы.

Она лежала под тремя одеялами, дрожа от холода. Белая шаль валялась на полу, возле стула.

— Пенелопа? — позвала я.

— Уходи, — тихо ответила она.

— Я хотела у вас узнать…

— Уходи, Брижит. Я не хочу с тобой говорить, ты сама ввязалась, сама и выпутывайся.

— Что значит карта "любовники"?

— Ты поддалась искушению, теперь выпутывайся, больше я тебе ничего не скажу.

Я постояла еще немного.

— Простите меня.

— А смысл? Если бы мое прощение тебе помогло — это одно, а так я могу прощать тебя сто раз: толку не будет!

Я ушла ни с чем, мутные пророчества не в счет. Дома меня мучили странные сны: не похожие на пограничье, но с полным эффектом присутствия кошмары. Меня постоянно сопровождал маленький паучок и ныл, что хочет есть.

Я проснулась к вечеру, раскалывалась голова.

Ван Чех встретил меня мрачный и суровый.

— Я не могу остаться сегодня ночью здесь.

— Не можете, так не можете, — я нервно теребила карту в руках.

— Тогда, счастливо оставаться, — за доктором захлопнулась дверь.

Я почувствовала себя брошенной и одинокой. Но были кое-какие планы на эту ночь.

Я отправилась к Виктору, как только стало совсем темно за окнами. Я погладывала на картину и играла на гитаре.

Виктор стал совсем плох. Он как будто бы ссохся. Сейчас он сильно напоминал сухой кленовый лист.

— Я найду тебя сегодня, Виктор. Я обязательно тебя найду. Я чувствую, что ты где-то рядом. Мы сможем выбраться.