Театр Говорящих Пауков Кукбары фон Шпонс - [21]

И над водою выгнувшийся мост

Горбатит вечереющее небо,

Но я дышу лишь запахом твоих волос,

Моим свершеньям — чао, spiro, spero".

— Черт, — одними губами выругался ван Чех, прочитав стихотворение, — Что ты хотел этим сказать?

— Ничего.

Виктор забился на кровать.

— Дать успокоительного?

— Не надо. Я справлюсь.

— Смотри.

Я села рядом с больным на кровать. Сейчас мне было очень жаль Виктора: замечательный поэт, неплохой художник в дурдоме — это несправедливо. Такие, как он, должны творить на свободе.

— Не бойся, Виктор, здесь безопасно. Если ты боишься его, он не придет. Я думаю, он никогда больше не придет и не потревожит тебя.

— Ты не понимаешь, — зашипел Виктор, — Ты его не знаешь. Стоит мне вернуться туда, как он тут же настигнет меня. Мне никуда от него не деться.

— Виктор, — позвал ван Чех, — тебе задание. На завтра напиши эссе, стихотворение, что тебе проще будет, об этом Владе. Можешь нарисовать, если совсем словами не получится.

— А музыку можно?

— Ах, совсем забыл, — доктор смачно шлепнул себя по лбу, — Музыку тебе после обеда принесут, хорошо? Музыку можно, но предпочтительнее словами.

Распрощавшись с Виктором, мы ушли.

— По-моему, реакция более чем, — довольно ухмылялся ван Чех.

— М-да. Даже интересно стало, что там такого случилось?

— То есть до этого тебе не интересно было?! — удивился доктор, — Иди домой, Бри, отсыпайся, завтра будет тяжело, это я обещаю. Первое дежурство…

— А я, кстати, одна буду?

— Одна, конечно. Я тебе робот что ли? — по недоумению на лице ван Чеха я поняла, что он если и шутит, то наполовину, — я буду на кушетке спать у себя в кабинете. Живой я еще все-таки… пока что.

Я забрала сумку из ординаторской.

— А цветы брать не будешь? — спросил меня доктор.

— А надо? Они осыпятся по дороге.

— Я обижусь, — пригрозил ван Чех.

— Почему?! — опешила я.

— Потому что Виктор точно обидится, а я всегда солидарен со своими больными. Давай, забирай себе это несчастье, мне такая туча лепестков даром не нужна, весь сад в этой дряни.

— Милые цветы, — пожала плечами я, забирая букет, — только осыпаются сильно.

— Именно. За то мне теперь легко будет узнать твой адрес.

— Почему?!

— По лепесткам пойду и найду.

— На улице ветрено, боюсь, заблудитесь, — скептически заметила я, уходя.

В конце концов, по великолепнейшему доктору надо бить его же оружием, чтобы не привыкал быть один единственным на всю клинику острословом.

Глава 13

Мой следующий день… точнее утро… точнее вечер… точнее… не важно!

Следующее посещение клиники было означено басовитым урчанием взлохмаченного доктора ван Чеха. Он выглядел, как единственный кот в марте в округе, где водятся только кошки.

В кабинете витал тяжелый запах женских духов вперемешку с ароматом коньяка. На столе красовались остатки пиршества: виноград, бокалы, персики, яблоки. Тут кто-то кого-то соблазнял что ли?

Доктор был вдобавок еще и хмелен порядком, глаз его безбожно косил. Романтическая поволока не слетела даже при моем появлении. В довершение образа: на щеке ван Чеха красовался четкий красный отпечаток губ, по умолчанию женских.

— Доктор, где вы так измазались? — спросила я, не поздоровавшись, после того, как оценила обстановку.

— Привет, Бри. Я измазался? — ван Чех нахмурился и, шатаясь, подошел к зеркалу, издал нечленораздельный звук и стал старательно мылить лицо. Помада не смывалась.

— А, черт, стойкая! — фыркал, как ежик осенью, доктор.

— Боже, какой бедлам! — комментировал он остатки на столе.

— Бри, будь другом — приберись, а я пока схожу, освежусь.

С этими словами помятый, но все еще великолепный доктор, выполз из ординаторской. Делать нечего, необходимо было спасать любимого руководителя практики путем уборки изобличающих его улик.

Проветрив помещение, и самостоятельно выкинув мусор, я заняла кресло ван Чеха и расслабилась. Интересно бы знать, что тут вытворял доктор? Всему есть свои пределы! Но, кажется, ничего неприличного тут не было, или милейший ван Чех просто неосторожен?

— Опять она сидит, а? Спасибо, что помогаешь старому доктору не заболеть ревматизмом, — ван Чех устало дотащился до кресла и опустился в него. Я вовремя убралась на стул.

— Ко мне приходила подруга Клэр, — глаза доктора снова закрыла матовая влажная пелена, — Иоланта Ануа фон Хок: какое имя, не правда ли?

— Не правда, — фыркнула я, но доктор не обратил на меня внимания.

— Она так же обворожительна, как и ее имя, — мечтательно продолжал доктор, — Но начну по порядку, наверное?

— Да, пожалуйста, — мрачно сказала я.

— Брижит, — доктор насторожено посмотрел на меня, — Брижит? Эй, Брижи-и-ит. Брижит Краус дер Сольц, — скомандовал он.

Я медленно повернула голову к доктору. Он смотрел на меня удивленно, круглыми голубыми глазами, вид его был крайне озадаченный:

— Ты что, ревнуешь что ли?

— Да, боже упаси, — я дернула плечиком.

— М-да? — скептически отозвался доктор. — Надеюсь, мне показалось. Так вот, утром я был в морге, — доктор откинулся в кресле и положил ногу на ногу, — я сначала, переходя через маленький горбатый мостик, начал подозревать что-то. Виктора в морге опознали: у них оказалась фото того самого Влада, на фото он чуть моложе, но это наш Виктор, без сомнения. Мне удалось поговорить с тем, кто проводил беседу. Патологоанатом говорил, что запомнил этот разговор на долго.