Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых - [36]
Катани проповедовал:
1. Когда верующий молится, Бог открывает перед ним врата прощения.
2. Живи в этом мире телом, а в будущем — сердцем.
3. Есть ветер, который дует утром по велению Всевышнего и служит Ему посланником. Он несет с собой к Богу все страдания, живущие в сердцах верующих, их слезы, пролитые за Бога, и чувство раскаяния.
Хазрат Абдаллах Хафиф
Хафиф отправился паломником к Каабе. С собой он нес только кувшин и веревку, чтобы достать воды.
Когда он шел по пустынной местности, то увидел много оленей, стоящих у края колодца и пьющих воду. Когда он приблизился, они убежали, и уровень воды опустился. Несмотря ни на какие усилия он не мог достать воду: она была слишком далеко. Он помолился Богу и попросил Его поднять уровень воды, как для оленей. В ответ он услышал Глас Божий: «Мы не можем сделать этого, потому что помимо Нас ты рассчитываешь на веревку и кувшин». Хафиф немедленно выбросил их, и, о чудо, уровень воды поднялся, и он смог утолить жажду.
Когда он рассказал об этом случае Хазрату Джунайду в Мекке, тот заметил: «Бог проверял, насколько сильно ты зависишь от Него. Если бы ты терпеливо подождал подольше, вода поднялась бы до самых краев».
Хафиф рассказывал: «Я услышал, что в Египте живут два святых человека, юноша и старик, которые уже несколько лет сидят в четырех стенах своего дома, погруженные в созерцание. Я подошел к ним и приветствовал их. Но они не ответили мне. Я повторил свои выражения почтения во второй раз, но безрезультатно. Здороваясь с ними в третий раз, я сказал: «Во имя Бога, прошу вас ответить на мои приветствия». Тогда юноша поднял голову и сказал: «Отпущенный нам срок жизни короток, мы уже прожили большую ее часть и должны постараться использовать оставшееся время наилучшим образом. Я чувствую, что вас не волнует ваш конец, иначе зачем вам тратить время на посещение нас и выражение своего почтения». Сказав это, он склонил голову и снова занялся созерцанием.
Я был голоден, но после его слов чувство голода притупилось, я сел с ними рядом, и мы совершили вместе утреннюю и вечернюю молитвы. После этого я попросил молодого человека дать мне другие наставления. Он сказал: «Мы те, кто страдает. Мы не годимся для того, чтобы давать советы кому бы то ни было. Мы очень хотим, чтобы кто-то научил нас». Когда я стал более настойчиво просить его сказать что-нибудь, он ответил: «Общайся с таким человеком, при виде которого ты будешь вспоминать о Всевышнем и который не учит на словах, а собственным примером заставляет тебя стать совершеннее в твоем духовном служении».
Хафиф сказал: «Суфий никогда не должен ни посещать царя, ни принимать его (если он придет к нему)».
Хазрат Абу Мухаммад Джарири
Джарири рассказывал: «Однажды утром ко мне пришел дервиш. Он сел, затем совершил омовения, произнес молитву и оставался погруженным в созерцание до вечера, просидев все это время на корточках.
В этот день халиф пригласил всех суфиев на обед. Я спросил дервиша, пойдет ли он во дворец. Он ответил, что у него нет ничего общего с халифом, но если я дам ему небольшой кусок сладкого пирога, он с удовольствием отведает его. Мне не нравился этот дервиш, поэтому я не выполнил его просьбу и пошел на обед к халифу. Когда я вернулся, дервиш по-прежнему сидел погруженный в свои мысли.
Я лег спать. Мне приснились пророки Моисей, Халил и Мухаммад в обществе десяти тысяч других святых, которые стояли передо мной на небольшом расстоянии, отвернувшись от меня. Я спросил, почему они не смотрят на меня. Пророк Мухаммад ответил: «Потому что мы недовольны тем, что ты не угостил истинно верующего сладким пирогом». Я проснулся и пошел к своему гостю, но он уже покинул мой дом. Я отправился следом за ним. Догнав дервиша, я попросил его вернуться и принять от меня угощение. Он заметил: «Только после совета всех этих пророков и святых ты решил предложить мне сладкий пирог, а не тогда, когда я попросил тебя об этом». Произнеся эти слова, он исчез, и я никогда больше его не видел».
Джарири сказал: «Тот, кто ест меньше, выполняет больше духовных упражнений».
Мансур аль-Халладж
Фарид ад-дин Аттар начинает свой рассказ об этом великом святом, Мансуре, с комментария: «Какая жалость, что такого великого святого плохо понимали его современники. Вы можете преклоняться перед деревом, если из него раздастся звук Ана аль Хакк (Я — Истина), но человека, произнесшего эти слова, вы отправляете на плаху. Вам следует знать, что все великие святые, которые произносят такие слова в состоянии экстаза, просто говорят от имени Бога. Их устами глаголет Всевышний, а их сущность мертва». Шибли заметил, что, хотя он и Мансур произнесли одни и те же слова, его, сочтя сумасшедшим, оставили в покое, а Мансура четвертовали на основании того, что он в здравом уме и памяти произнес богохульные слова.
Мансур пришел в Тустар в возрасте шестнадцати лет и пробыл там два года, а затем переехал в Дохарку, где провел полтора года в обществе Хазрата Умара бен Усмана Макки. Там он женился на дочери Хазрата Якуба аль-Акты. После этого он некоторое время жил вместе с Хазратом Джунайдом в Багдаде. Оттуда он отправился в Хиджаз, где встретил группу суфиев, с которой он вернулся к Хазрату Джунайду в Багдад. Там он задал вопрос Джунайду, ответом на который стало пророчество великого святого: «Однажды ты окрасишь в красный цвет кусок дерева». Это означало, что Халладжа четвертуют на плахе. Услышав это, Мансур произнес: «Когда это случится, тебе придется отказаться от одеяния суфия и облачиться в наряд мирянина». Именно это и произошло в свое время, так как хорошо известно, что когда религиозных наставников попросили подписать смертный приговор Мансуру, они не решались сделать это, пока Хазрат Джунайд первым не подписал его. Джунайд сомневался, но халиф сказал ему, что не казнит Мансура, пока он не поставит свою подпись. Тогда Джунайд снял с себя одежду суфия и облачился в наряд светского учителя, а затем подписал приговор и сказал: «Я высказываю свое мнение по поводу внешнего поведения Мансура и считаю, что он заслуживает казни».
