Тайный сыск Петра I - [41]

23 января 1722 года пришел к Юшкову как к управляющему конюх от двора его величества из Преображенского, с требованием выслать немедля четырех бывших приказчиков Измайлова, в том числе и Деревнина, для некоторых справок, по проверке жалоб царицы на беспорядочное их управление.

Но Юшков, отослав двух приказчиков, не нашел совместным со своим делом исполнить приказ вполне и не только не выпустил Деревнина, но усилил надзор за арестантом, приставив к нему на конюшне в караульне трех солдат. Дело принимало размеры более серьезные, и в тот же день к заточенному явился, по приказу Прасковьи, служитель ее, Андрей Кривский. Ему поручено было снять с Деревнина полнейший допрос. Кривский начал с того, что выслал вон караульных.

— Зачем тебя спрашивает его императорское величество и через кого ты хлопотал, чтоб тебя потребовали к государю?

— Я не хлопотал и не просил об этом, — отвечал Деревнин[15].

Кривский записал это показание, и записал со следующей уловкой: вместо «спрашивал стряпчего Деревнина его императорское величество» — «спрашивал Матвей Олсуфьев»; к этой бумаге заставил Деревнина приложить руку и отнес допрос к царице.

С 23 января 1722 года заточение стряпчего ухудшилось до такой степени, что от «жестокого держания он заскорбел и едва был жив». Юшков струсил; государь был в Москве; государь мог проведать про его самоуправство, и беда, если стряпчий умрет под арестом. 30 января Деревнина выпустили, причем под великим страхом запрещено было ему от Юшкова с чем бы то ни было являться к государю. Надо думать, что пятипудовая цепочка не вполне выдавила из нашего героя желание заявить императору цифирное послание царственной старушки; он не угомонился, стал болтать о своем намерении — и вот, не далее как две недели спустя, от Юшкова явились новые сыщики с приказом схватить Деревнина. Но стряпчий был на этот раз осторожнее: находя дом тестя не вполне надежным убежищем, он поспешно собрался в дорогу, обложился подушками и вместе с женой уехал в деревню свояка своего, ревельского школьника Петра Ивановича Юрьева[16]. Юрьев, зная, что свояка ищут, боялся долго его укрывать, и свояк до сентября месяца 1722 года переезжал из деревни в деревню своих родственников в Московском и Коломенском уездах.

Надоела ему наконец жизнь бродяги. Рассчитывая на то, что государь скоро вернется из Астрахани, а царица Прасковья Федоровна запамятовала о нем и о таинственном письме, Деревнин вернулся 11 сентября в Москву и остановился по-прежнему в доме своего тестя. Если верить Терскому, то он держал зятя не скрытно, думая, что никто уже его не потревожит.

Но тревожился Юшков, тревожилась и царица. Петра не было, руки были развязаны, и они начали действовать смелее и свободнее, с полной уверенностью, что с поимкой Деревнина вымучат от него письмо. Юшков повелел служителям именем царицы отыскать стряпчего и за доставку его в Измайлово посулил 100 рублей. Награда была заманчива; начались поиски; но у Деревнина были друзья. Александр Барнавалоков и Федор Балуев, служители царицы, посетили его в доме Терского и объявили о поисках. «Обещано за тебя 100 рублей и больше, и уж многие тебя ищут», — говорили друзья и говорили совершенно справедливо.

29 сентября у Покровских ворот, за Земляным городом, Деревнин наткнулся на царицына конюха Евтихия Соловцова.

— Стой, брат! — закричал Соловцов. — Всем нам приказано, поймав тебя, привесть, и обещана за то великая награду ступай за мной.

Страх придал силы, и Деревнину удалось отбиться от Соловцова; зато с этого времени он стал так бдительно хорониться то у тестя, то у свояка, то у других родственников, что Юшков потерял наконец надежду поймать его своими людьми и обратился к пособию обер-полицмейстера. Полковник Максим Петрович Греков был еще новичок в своем деле; звание московского обер-полицмейстера только еще было учреждено (указом 19 января 1722 года), и он всячески старался угодить сильным мира сего; на его усердие и Юшков и царица смело могли положиться.

Таким образом, 24 сентября от дворца царицы представлено было к нему ведение. В нем стремянной Никита Иевлев объявлял, что дому его государыни служитель Деревнин, находившийся у ее казны, похитил знатную сумму денег, несколько тысяч рублей, бежал с женой, детьми и с пожитками; скрывается в Москве, а где — то может указать посланный служитель. Нечего и говорить, что мнимая (как ниже увидим) кража Деревнина была только официальной причиной его сыска.

Греков немедля послал капитана Пазухина и каптенармуса Ладыженского арестовать беглеца с его семейством и служителями, а пожитки, какие сыщутся, описать, запечатать и приставить к ним караул. Буде же Деревнина не сыщут в домах, указанных служителем, и тех домов хозяев, жильцов и прислугу привести в полицмейстерскую канцелярию, дома опечатать и приставить к ним караул.

Обер-секретарь Тихменев, поверенный царицы и сам судья, привел капитан-поручика с его свитой в дом фискала Терского. Команда была с заряженными ружьями и, придя на место, поспешила оцепить дом с улицы и переулка. В верхних палатах был Деревнин; услыхав шум и догадавшись, кто были гости, он бросился через калитку на смежный двор; полиция не нашла его, не нашла и хозяина дома: по какому-то сутяжническому делу он был под арестом при Военной коллегии, у прокурора Пашкова; Терского отправился выручать в тот же день на поруки Юрьев, а к последнему уехала в гости жена Деревнина.