Тайный рейс - [13]

— Кто это такой?

— Кана-тян![7] В таком виде! — воскликнула мать. — Этот человек из фирмы, куда ты поступаешь на работу…

— Вы из стола личного состава? — спросила Канако.

— Да, в этом роде, — уклончиво ответил Сайдзё.

— Значит, вы из сыскного бюро? — Канако беззвучно рассмеялась.

Она производила впечатление крайне нервной девушки. Две круглые черные родинки на ее обнаженном плече, расположенные рядом, как глазки на игральной кости, придавали особую прелесть ее миловидному облику. В ее поведении было что-то чересчур наивное, непосредственное. Она была бы похожа на тех соблазнительных дурочек, которые так привлекают мужчин, если бы не тень какой-то подавленности или печали, вдруг набегавшая на ее лицо и делавшая его серьезным.

Собственно, причины чувствовать себя очень счастливой у Канако и не было.

Обстановка в семье была сложной. Семья состояла из пяти человек: мать, отчим, два младших брата, которых мать родила от отчима, и она. Мать Канако была японской репатрианткой из Южной Кореи. Сразу после войны она вернулась на родину с только что начавшей ходить Канако, которую с кем-то прижила в Корее. Жилось ей нелегко, определенных занятий она не имела. Работала поденщицей, уборщицей, агентом по страхованию жизни. В Японии она познакомилась с шофером такси (звали его Готаро) и вышла за него замуж. Отчим не очень благоволил к падчерице. Но мать, которая и после замужества продолжала работать страховым агентом и очень любила дочь, дала Канако возможность окончить колледж.

Кроме того, девушка страдала клептоманией. Об этом Сайдзё рассказала некая Мотоко Ивано, которая полгода училась с ней в одной группе на курсах машинописи. Они сидели там рядом, беспрерывно стуча на стареньких «ремингтонах». Не полагаясь на свидетельство одной Ивано, Сайдзё решил навести справки о Канако в женском колледже, который она окончила. Ее бывшая классная наставница госпожа Кадзуи подтвердила, что и в колледже за Канако водился этот грех. В ее классе у учениц исчезали карманные деньги, ручные часики, фотоаппараты. Госпожа Кадзуи, изредка посещавшая дома своих воспитанниц, однажды зашла домой к Канако и там увидела фотоаппараты и некоторые другие вещи, пропавшие у учениц. Тогда ей стало ясно, кто у них «внутренний вор». Но она была опытным педагогом, ей и раньше были известны случаи проявления клептомании у воспитанниц, и она пришла к выводу, что Канако — клептоманка.

Темное происхождение Канако и ее болезнь конечно же должны были помешать ее приему на работу в фирму.

В своем донесении Сайдзё все описал подробно. Но каково было его изумление, когда патрон, прочитав донесение, оставил в нем только то, что касалось ее политической благонадежности, а все остальное тут же на глазах у сыщика вычеркнул.

— Запомни следующее, — сказал Могами. — Мы должны отвечать на вопросы наших клиентов, как счетно-вычислительная машина. Отвечать только на поставленные вопросы. Никакие другие сведения не нужны. Пусть они тебе кажутся архинужными — это лишь твое субъективное мнение. Отсебятина может лишь сбить с толку клиента.

Проверка личности Канако была своего рода экзаменом для Сайдзё. Поэтому руководил им тогда непосредственно сам Могами.

Могами! Прошлое этого человека никому не было известно. Маленького роста, лысый, он обычно казался этаким благодушным старичком. Но временами он довольно твердо давал почувствовать, что под бархатными перчатками у него железные руки. Сайдзё это впервые испытал на себе в деле с Канако. Будучи новичком, он не сумел сразу понять замечание шефа и стал оправдываться.

— Конечно, эти сведения не очень приятные, — сказал Сайдзё. — Но факты есть факты, и я старался по возможности правдиво их осветить…

— Это бьет мимо цели, — перебил его шеф. — Повторяю: впредь ничего лишнего. Ясно? Задание можешь выполнять любыми средствами. Для отвода глаз можешь спрашивать о чем угодно. Но все, что не относится к делу, старайся сразу забыть. Не следует слишком много знать. Это опасно.

— Опасно? — переспросил Сайдзё.

— Да. Что, непонятно? Это первая заповедь для всякого, кто причастен к разведке. Агент, который стремится слишком много знать, может стать опасным для разведки. А ты, кажется, к этому имеешь склонность.

— Вы хотите сказать… что я вам не подхожу?

— Нет, зачем же, я этого не говорю, — смягчился шеф. — Человек, сумевший за каких-нибудь два дня столь легко справиться с заданием, мне вполне подходит. Поэтому я и хочу предостеречь тебя от ошибок. И еще одно. Как деловой человек, я понимаю господина Цоя. Ему хочется иметь машинистку и личную секретаршу-японку. Этого не следует забывать. Причем из семнадцати кандидаток ему понравилась одна Канако. Он готов принять ее немедленно, лишь бы не было сомнений в ее политической благонадежности… А то, что она дочь репатриантки из Кореи, — в этом, может быть, сам перст судьбы.

Посмеиваясь сейчас про себя, Сайдзё вспоминал этот разговор с шефом. Тогда старик подметил у него «склонность стать опасным агентом». А вышло так, что он оказался более проницательным, чем шеф. Поэтому он решил сейчас плюнуть на мнение шефа, который ввязался в это дело. Прямо заявить об этом он, естественно, не мог и просто посоветовал Цою обратиться в полицию.