Тайный голос - [32]

— Простите, сэр? Вы, собственно, что тут делаете? Я полагаю, это не единственное в Мак-Лейне место для курения? Почему бы вам не покурить на свежем воздухе? А если вы еще будете курить там свои сигареты, а не мои, я сочту вас очень любезным джентльменом.

— Прошу прощения, я жду миледи. Она пригласила прийти с утра. Я вообще-то не курю, но так получилось. Прошу еще раз извинить меня…

— Я принимаю ваши извинения. Я узнал вас, Улисс. Но мама уехала час назад, точно не помню, но я слышал отъезжающую машину. Наверное, шопинг или еще что-то. Я-то думал, мы тут одни во всем доме. Модеста выходная сегодня, Уайн уехал. Я полагаю, вам лучше позвонить маме из своего дома.

Улисс неловко раскланялся и спустился вниз. Ему было стыдно за свою дурость. И несообразительность. Как он мог забыть про ее сына с девушкой?! Чем ребятам еще заниматься в их возрасте, да еще в пустом доме. Теперь они решат, что он псих или сексуальный маньяк. Да, так и есть! Бедная Энн, как, наверное, у нее пылали щеки все это время. Она там покупает апельсиновый сок или трусики и никак не поймет, кто ее так усиленно вспоминает и поносит. Улиссу стало стыдно. Он готов был упасть перед Энн на колени. Но, слава богу, мысли пока еще не переносятся на расстояния. Однако ее сын обязательно ей расскажет. А как этот юноша поставил его на место, как выставил вон! Его, конечно, можно понять. Но Улиссу было обидно. Да, не очень хорошие отношения начинают складываться с молодыми хозяевами усадьбы.

Вечером Энн повезла ребят в самое богемное местечко Вашингтона «Адамс Морган».

— Считай, что это наше фамильное место, — сказал Чарли Рози в машине по дороге туда, намекая на свою фамилию. — У мамы бывают приступы ностальгии по непрожитому прошлому. Она обожает мюзиклы «Волосы» и «Иисус Христос суперстар».

— Ну да, я сентиментальна и цинична одновременно. Такой вот я продукт своего времени.

Оказавшись на шумной улице, запруженной людьми, Энн предложила ребятам поужинать в эфиопском ресторане. Ей всегда нравилась экзотика. К тому же там действительно вкусно готовили. Рози, правда, выразила некоторое опасение, когда вместо столовых приборов принесли тонкие хлебные лепешки, а всю заказанную еду выложили на одно большое блюдо.

— Я здесь первый раз, — воскликнула Рози. — А как мы будем есть?

— Очень просто! Берешь в руки лепешку и ею захватываешь кусочки мяса. Заодно впитывается соус. Очень вкусно!

— Да, кстати, нас очень удивил твой друг, этот полковник. Мы утром расслабились, выходим из спальни чуть ли не нагишом, а он стоит под лестницей на втором этаже и нервно курит. И взгляд у него был какой-то безумный. Он, наверное, контуженный. Рози прозвала его Терминатором. Ты не боишься ехать с ним в Нью-Йорк?

— Глупости. Он меня искал, наверное. И не ожидал вашей раскованности. Возможно, его воспитывали в пуританской строгости. Это я такая либералка.

— Чарли, ну что ты все время преувеличиваешь?! — вступила в разговор Рози. — Просто типичная комедия положений, как в кино. С чего ты взял, что я его как-то прозвала? Это твоя была идея. Полковник очень положительный человек, на мой взгляд.

— Как моя идея? И не пачкай мне туфли. Зачем ты меня толкаешь под столом? Мама, а откуда ты его взяла? Рози, в чем дело?

— Я хочу рассказать смешное, — вдруг захихикала Рози, не обращая внимания на слова Чарли. — Знаете, какая самая заветная мечта официанта?

— Какая?

— Посетители едят дома, а чаевые посылают официанту экспресс-почтой.

— Это мама так делает. Сама моет посуду, а если прислуга ей поможет, то она ей доплачивает. А своему полковнику ты заплатишь за поездку? Или это входит в его зарплату?

— Чарли, не порти мне аппетит. Это не твое дело. Я же не лезу в ваши с Рози дела.

— Да пожалуйста, лезь сколько хочешь! Этим летом я собираюсь работать. Меня пригласили помогать вести летний семинар по языкознанию. У Рози тоже будет практика в больнице. А кстати, мы можем остаться дома, когда ты уедешь?

— Конечно. Это же и твой дом. Ты стал такой взрослый. И так быстро вырос.

— Мама, ты вдруг погрустнела. Я тебя чем-то обидел или у тебя творческая задумчивость?

— Я бы сказала, творческая грусть.

После ужина, поднимаясь в спальню, Рози сердито выговаривала Чарли:

— Ты такой толстокожий! Что ты прицепился к ее полковнику? У них же роман.

— Какой роман? Он просто у нее служит. Да и зачем он ей?

— А зачем ты мне? — Рози вздохнула. — Я от тебя этого не ожидала. Ты ее ранил своей насмешкой.

— Ерунда, она уже забыла. Странно другое: мама с тобой почти не разговаривала. На нее это не похоже. Обычно она такая болтушка.

— Я же тебе сказала, она влюблена в своего полковника. Я такие вещи чувствую сразу.

— Какая ты чувствительная… и чувственная. А что ты еще чувствуешь сейчас?

— Африканская еда у тебя хорошо усваивается…

Перед сном Энн позвонила Улиссу.

— Извини, я сегодня целый день была занята. Давай поедем завтра с самого утра? Ты не передумал?

— А ты? Я сегодня, кажется, оказался в дурацком…

— Забудь об этом. До завтра. — Она уже собиралась выключить свет, как в дверь постучали. — Входи, — воскликнула Энн, думая, что это Чарли.

Но это была Модеста. Она только что приехала и выглядела уставшей, но возбужденной.