Тайные Знания - [30]

Никто не знал, что за пациента доставили в клинику. Молодой мужчина, крепкий физически, лишь взгляд мог натолкнуть на мысль, он что-то пережил. Приставили к нему и наряд — в коридоре вечно сидел военный. И персонал должным образом обучили — бумагу приказали подписать, чтобы лишнего не болтать, а докладывать всякий раз, если чего случится. Однако не случилось — пациент молчал как партизан, а спрашивать — велено не было. От чего лечили — непонятно. Отчетность — великая сила. Книга пациента увеличивалась с каждым днем. Вскоре завели еще один том, затем третий, четвертый. Охрана скучала и ее сняли. Пациент тоже скучал — сидел и днями что-то рисовал. Говорят, время лучший лекарь. Сколько прошло времени — трудно сказать. Пациента выписали. Пришел мужчина с большими усами, собрал немногочисленные вещи пациента и куда-то его увел.

— И что? — спросил немного растерянный Груздь, — к чему вы мне это рассказали?

— Как к чему? — воскликнул Николай Федорович. — Это же был Харламов! Первый в истории человечества космонавт!

— Харламов!?

— Только об этом никто не знал, — объяснил Тюленин, — сомнения были и предположения, но уверенности не было. Клиника, в которой держали Харламова, — секретная, для душевнобольных ответственных товарищей. Харламов пришел к ним из Узбекистана. А туда добрался из Индии.

— Что? — спросил Груздь.

— На сухогрузе переплыл океан. Нанялся в команду матросом и переплыл. Чей был сухогруз — неизвестно. Команда со всего мира, кого только в ней не было. Говорили, русских не было. Этот был первым славянином.

— Через океан? — переспросил Груздь.

— Нашелся он в Перу.

— Как это — нашелся?

— Упал с неба, — шепотом произнес Николай Федорович, — только я вам ничего не говорил! Я подписку давал!

— Перу?

— Он потом работал в цирке. Гири поднимал или акробатом был. Родина помнит, Родина знает…

— Чего? — не понял Груздь.

— Говорю, Родина помнит, Родина знает, как ее сын высоко пролетает. Тема у меня по диссертации — сам придумал. Только мне запретили. Ты что, говорят, Коля, рехнулся со своей работой? Где это видано, чтобы первый космонавт в истории человечества в клинике для душевнобольных находился? И гриф «Секретно» — бац! А время уже подходит! Нет времени! У меня руководитель старый и больной. Если не защищусь, он же, сволочь, умрет! И денег уже нет. Вчера еще были, а сегодня уже нет — сперли! А кто — неизвестно. Родственники и сперли! Неделю не спал. Надежды никакой. А потом плюнул и купил. Не я первый, и не последний. Серенькая, невыразительная работа, с грехом пополам нашел оппонентов по защите.

— Харламов, — едва слышно произнес Груздь, — я его вчера видел. Он мне команды давал. Перу? Точно — Перу. Сегодня смотрел Атлас Мира — ошибка исключается. Мы с ним были в Перу.

— Простите? Вы с ним были в Перу? Я не ослышался?

— Живот у меня пучит, — признался Груздь. — Газы. Вчера спасу нет, как пучило. И рвануло. Чувствую — лечу словно ракета. Харламов мне — так держать! Выходим на околоземную орбиту. Смотрю — мать честная! Точно, выходим на орбиту! А потом начал разваливаться. Как раз над Америкой пролетал. Еще мысль в голову пришла — нельзя мне в Америку падать. Куда угодно, хоть в океан, но только не в Америку! В Перу упал. Хорошая страна — бедная, хоть и капиталистическая.

14

Дело, конечно, личное. Соглашаться, не соглашаться. В доказательство скажем лишь одно. В органах сумасшедших не держат. Алексей Матвеевич Груздь в органах всю свою жизнь. Как говорится, и при белых и при красных. Груздь — он из идейных. Для него идея — кого-нибудь от кого-нибудь защищать. И постоянно ловить врагов отечества. Они же кругом. Сколько существует Россия, столько времени существует мировой заговор. Он и супругой разошелся по этому поводу. Он первый раз напился, когда отменили галифе. Кому в голову пришла мысль запретить нашим славным защитникам носить галифе? Кто запретил — тот и есть первый враг!

Миша Небадонский — не менее опасный враг. Прибыл, чтобы привести в исполнение коварный план. У них кругом свои люди. Хотя многие не догадываются, что являются участниками заговора. Нити заговора ведут даже в Управление! Иначе к чему ставить главным Гришу генерала? Хороший Гриша мужик, но как руководитель — плакать хочется! Что и делают по вечерам сотрудники — плачут и пьют горькую. Гриша не ожидал подобного подарка от судьбы. Всего что угодно! Неделю не спал — наденет штаны с лампасами и снимет. Наденет и снимет — не может поверить в счастье, что на него свалилось.

Как только Гришу в генералы посвятили, на него что-то нашло, но только не озарение. И умней он стал, и ростом выше. Живот вырос и интеллекта прибавилось. Миша на тот момент был как раз не Мишей, иначе его еще бы тогда обезвредили. Да и смутное было время — полная чехарда! Не разберешь, где наши, а где чужие. Старики умом тронулись, а кто в штаны наложил со страха — разбежались по общественным организациям. Либо рванули на периферию, как нынче говорят — по регионам. Москва пустая была. Народ-то по-прежнему суетился, по рынкам бегал, откуда и видимость жизни. Не было жизни — умерла она. В генералы никто ходить не желал, отказывались умные люди от генералов. В деревню картошку сажать, либо коров пасти — пожалуйста, а в генералы — увольте! Страна ждала большой крови. А кто в крови повинен был, прекрасно знал, чего и боялся.