Тайные Знания - [18]

— Михаил Небадонский, — говорит Груздь, — личный номер шестьсот одиннадцать сто двадцать три, один из участников создания нашей вселенной. Если не ошибаюсь… около четырех миллиардов лет тому назад.

— Ух, ты! Михаил Небадонский! Сколько же ему лет? — уточнил Григорий Петрович и зевнул.

— Шутить изволишь? — мрачно произнес Алексей Матвеевич, — мне не до шуток. Вот здесь болит. Что у нас здесь? Желудок или сердце?

— Не бережешь ты себя, Леша, — говорит Григорий Петрович, — выпил бы коньяку. В самом деле, не убудет с тебя. Работаешь круглыми сутками, нет, чтобы пивка выпить. Понимаю — не пьешь. Коньяка выпей! Михаил Небадонский, и что с того? Который уже по счету? Ты его по учетам проверял? Не сумасшедший? Каждый второй у нас сумасшедший — я отчеты смотрел. Нас здесь двое сидит. Значит, кто-то один из нас сумасшедший. Вот только кто? Ты или я? Властелин. Да какой он властелин! Желудок он везде, Леша. В нашем чреве кишок — десятки метров. А кто в них ползает — какая сволочь — никто не знает! Сердце тоже плохо. Они что думают? Они думают, мы бессердечные. Может, оно, конечно, и так, в смысле, держим постоянно себя в узде. Иначе ступай в школе преподавай, рассказывай детям о мирах космических.

— Смотреть не на что. Время, говорит, бывает стандартное, а бывает нестандартное. Михаила любила вся система, скорбела, когда прощалась. Знаешь, какой я этому сумасшедшему позывной придумал?

— Ну, и какой?

— У него голова — одна сплошная шишка, — сказал Груздь. — И ума ни на грош. Не понимает, что говорит. Если он дурак, откуда знает о Михаиле Небадонском? Кто ему сказал? Тебе я сказал? А ему — кто?

— Успокойся. Мало ли кто сказал — бывший монах. Что с того?

— Он не дурак. Либо дурак посвященный, — возразил Алексей Матвеевич, — думаю, тресну его по башке. А что? Почему бы и не треснуть? Велел купить костюм.

— Вечно ты возишься с какими-то подозрительными личностями, — сказал Григорий Петрович. — Тебя к ним тянет. Это как наваждение. Дал пинка под зад, а он ему велел костюм купить!

— Знания в нем.

— Чего! Какие еще знания! Сам сказал — дурак!

— Тайные знания. У меня на знания нюх! Как у собаки. Не поверишь, но я их чувствую! С виду — да, смотреть не на что. Голова в шишках.

— Не устал? Сердце, говоришь, болит. Ничего удивительного — любой не выдержит. Мне твои тайные знания уже поперек горла. Меня от них тошнит! Перед глазами одни лишь секретные бумаги. С утра до вечера, каждую неделю триста шестьдесят пять дней в году! А не думал, что я с ними потом делать буду? Когда срок подойдет — что с ними делать буду?

— Ничего делать не будешь, — сказал Алексей Матвеевич. — Умрешь и все.

— Как это — ничего! Да во мне яда столько, что могу всех отравить. Весь мир — за раз и хоть бы что!

— Псих.

— А сам — не псих? Я — генерал, если забыл, — сказал Григорий Петрович. — Видишь, лампасы на мне.

— Мандат у него, — вспомнил Алексей Матвеевич.

— Мандат? Ерунда. Не может быть у него мандата — псих он. Ошибка исключается? С мандатом нужно что-то делать… с мандатом могут и поверить. Денег дал? Верно. Когда, не знаешь, как поступить, дай денег. Рот заткнуть, либо сказать, что не в себе будет.

* * *

Злодей в это время пил пиво. Он его всегда пил. Сидел в баре и пил — заказал для начала две кружки. К чему ему костюм? Сильно он удивился, когда Алексей Матвеевич приказал купить костюм. Куда он в нем пойдет? Михаил Небадонский. И как у него язык повернулся? Взял и сказал первое, что пришло в голову. И прокатило. Еще и денег отвалил. Нужно будет вечером посмотреть — книжка и в самом деле забавной оказалось.

— Чего там? — спросил он минуту спустя, облизывая жирные пальцы. — Форточку не забудь открыть. А мне какое дело! Говорю — комнату проветри. Не ей, а мне дышать нечем. Денег нет и не будет. Когда будут — не знаю. Не порти настроение и не кричи в трубку. Ты уже взрослая девочка. Ах, еще не взрослая! Курить и пить — взрослая, а за бабушкой посмотреть еще не взрослая?

Ну, хорошо. Купит он костюм, а что дальше? Наверно, Алексей Матвеевич таким образом пошутил. Должен он когда-нибудь шутить? Не все время быть серьезным. Вот он и пошутил, а шутка оказалась неудачной. Существуют дурные, совершенно не в ладах с юмором, люди. Жизнь не задалась, либо напротив чудесным образом удалась, нет им нужды в шутке, чтобы поддержать себя. Шутка необходимо только чтобы себя поддержать. Вроде как ремень на брюках, нет ремня, и брюки падают. Также и шутка помогает устоять.

— Слушай, — сказал он в трубку, которую вновь взял со столика, — пиджак дашь? А штаны? Не сегодня. Когда? Еще не знаю. Какой размер? Наверно, сорок восьмой. У рыжего — какой размер был? Сорок восьмой? Вот и у меня, похоже, сорок восьмой. Да, на пару часов. Какой будет? А какой будет? Не кричи. Я не отрываю тебя от дела, я спрашиваю, можешь ли ты дать на время костюм. Все зависит от покойника… Понимаю — какой размер носил покойник. Если покойник носил пятьдесят шестой, значит, будет пятьдесят шестой. Но покойник же у тебя не один? Женщины меня не интересуют. Да. Меня интересуют мужчины, но не все. Крупные мужчины меня не интересуют. Еще раз повторяю — сорок восьмой. В крайнем случае — пятидесятый.