— Эй, луноход один! — перед глазами качнулась туда-сюда узкая ладонь, — прием-прием. Чо, про незнакомку замечтался? Ты в курсе, сегодня новенькая будет. Мне девки сказали, видели у дира возле кабинета. А вдруг твоя?
Капча засмеялся, расправляя плечи и вытаскивая из ворота тишотки серебряную цепочку с рокенрольным черепом.
— Спрячь, — посоветовал Женька, — отберут же. Манечка увидит, разорется.
— Та, — не согласился Капча, но сунул медальон обратно к тощей загорелой груди.
После резкого звонка они пошли за угол коридора, к кабинету физики. Женька кивал, одновременно исподтишка разглядывая толпу одноклассников у высоких старинных дверей. Но никого чужого среди знакомых лиц и фигур не было. Он рассердился на себя. Ну, мало ли — новенькая. Сколько их приходит каждый год, даже странно, что одна всего, и на неделю опоздала. Наверное, семья ездит там, где работа есть, а что деткам каждый раз в новую школу — так им наплевать, карьера есть карьера.
Все, переговариваясь и толкаясь, вошли и расселись по местам, вынимая тетради и кладя на столы смартфоны, но урок все не начинался. Физичка Анна Васильевна топталась у своего стола, с легким недовольством посматривая то на двери, то на круглые часы на беленой стенке. И наконец, кивнула, делая рукой приглашающий жест.
Директор Анатолий Петрович по прозвищу Анапет вошел, а следом, почти невидимая за широкой спиной в сером пиджаке, вошла девочка с голубым рюкзачком на плече. По классу пронесся шепот и заинтересованные смешки.
— Две новости, — сказал Анапет, обводя сидящих пристальным утомленным взглядом, — здравствуйте, девятый «Б».
Дождался, когда нестройное приветствие стихнет.
— Первая. В вашем классе — новенькая. Евгения Местечко.
— Гы, — высказался с задней парты неуправляемый Толя Карпушин, — местечко… гы…
— Карпушин, — механически призвал его к ответу директор, — иди, Евгения, садись, где есть, гм, место.
— Местечко, — прошептал кто-то.
— Вторая, — надавил голосом Анапет и заранее поднял толстую руку в сером рукаве, — вторая новость — так как здание нашей школы является архитектурным и историческим памятником областного значения, и к сожалению, гм, внезапно пришло в аварийное состояние, то начало, вернее, продолжение школьных занятий переносится на пятнадцатое октября.
Он замолчал, с поднятой рукой осмотрел тихих от непонимания девятиклассников. Кашлянул, собираясь продолжить.
— Мы не будем учиться, что ли? — с недоверием переспросил Капча, откидываясь на спинку стула, — до середины октября самой?
Тут дошло до всех, и поднятая рука директора пригодилась.
— Тише! — гаркнул Анапет, делая жест, словно придавливая головы, — я кому сказал? Будете! А если не замолчите, то кое-кто, самый громкий… Да тише там, сзади!
Восстановив относительную тишину, продолжил, интонацией отделяя каждое слово:
— До середины октября. Вы получите. Рекомендованный объем само-стоятель-ных заданий. По всем пред-ме-там! И будете сдавать зачеты, когда явитесь в родную, срочно отремонтированную школу!
— В октябре! — заорал Капча, тыкая Женьку в плечо кулаком, — ахха, какой супер!
Директор пожал плечами. Развел руками и вздохнул.
— Сегодня и завтра еще будут уроки. Каждый преподаватель раздаст вам задания. Всем ясно?
Он попытался попрощаться, но в классе усиливался гомон, и Анапет махнул рукой, поворачиваясь к двери. Улыбнулся, уже берясь за ручку — счастливые ученики дружно вскочили, громыхая легкими партами.
— Местечко! — металлическим голосом прорезала шум Анна Васильевна, — ты нашла себе место? Садись.
Гул потихоньку стихал, меняя интонации — ученики вспомнили о новенькой и заново принялись рассматривать ее — уже сидящую на предпоследней парте у самого окна.
Женька тоже слегка повернулся со своего места в середине центрального ряда, досадуя на то, что вертлявый Капча раскинулся, мешая толком разглядеть угол класса. И разочарованно выдохнул через сжатые губы, так что вышло немного презрительное «пффф». Капча понял, осклабился, закрывая лицо ладонью, но тут же склонился к Женьке, прошептал, толкая его коленом под партой:
— И круто, что не твоя, а?
Девочка была не то что некрасивой, и даже не странной, каких любят показывать в интернете, хвалясь тем, что нынче странное в моде. Даже никакой, типа мышь серая, она не была, понял Женька, отодвигая ногу от колена Капчи и морщась от его резких телодвижений. Какая-то… другая совсем. Ненужная ему. Среднего роста и довольно крепкая, широкие плечи обтянуты белой тишоткой с обрезанным горлом. Руки лежали на парте поверх тетради, рыжие какие-то руки, похоже, в конопушках. А волосы над светлым грубоватым лицом — просто русые, отросшая стрижка, торчат в стороны над ушами, солнце просвечивает их насквозь. И челка дурацкая такая, легла на две стороны пробором, как у сельского ваньки.
Лица он толком не разглядел, только крупноватый нос, и тут Местечко стрельнула в его сторону светлыми, какими-то совсем прозрачными глазами, пришлось отвернуться, чтоб не подумала — разглядывает, как в зоопарке.
— С такой рожей, — задышал в ухо Капча, надавливая плечом, — и руками — это только памадорями на базари торговать. Не маст, короче.
