Тайные раны - [23]

— Итак, мистер Малькольм… — произнесла Крис.

Снова отработанная эффектная улыбка:

— Зовите меня Терри, золотце.

Настал черед Крис улыбнуться:

— Я вам не золотце, мистер Малькольм. Я сотрудник полиции и расследую весьма серьезное дело об отравлении одного из ваших коллег. И я хочу немедленно поговорить или с Павлом Алджиновичем, или с Филом Кэмпси.

Малькольм покачал головой:

— Они на тренировке. Я не могу прерывать процесс.

Кевин налился неуместным румянцем, на щеках у него стала заметна темная россыпь веснушек.

— Хотите, чтобы я арестовал вас за противодействие полиции? Тогда, похоже, вы на верном пути.

Мальком ухмыльнулся, приподняв верхнюю губу:

— Не думаю, что вы меня арестуете. Ваш шеф слишком любит свое кресло в нашей директорской ложе.

— Тем более удачно. — Крис ласково улыбнулась. — Это значит, мы сможем быстрее связаться с вашим собственным шефом. Не думаю, что он будет очень рад услышать, как вы препятствуете расследованию убийства его знаменитого игрока.

Хотя говорила Крис, взгляд, полный глубочайшей неприязни, получил Кевин. Малькольм явно принадлежал к числу тех, кто с женщинами может исключительно флиртовать, а разговаривать по делу предпочитает с мужчинами.

— Ладно, сейчас приведу Павла. — Он ткнул большим пальцем в сторону павильона. — Подождите там, внутри, я вам сейчас выделю комнату.

Пять минут спустя они сидели в тренажерном зале, где пахло застарелым потом и мазью для мышц. Вскоре явился голкипер-хорват. Войдя, он сморщил нос, и на его точеном лице промелькнуло выражение неудовольствия.

— Ну и вонища уж тут, извините. — Он взял пластиковый стул и уселся напротив двух детективов. — Я Павел Алджинович. — Он вежливо кивнул обоим.

Кевину пришло в голову слово «величавый». Темные волосы до плеч, в дни матчей убираемые в хвост, но сегодня свободно ниспадающие. Глаза цвета печеных каштанов. Высокие скулы, впалые щеки, полные губы, узкий прямой нос: все это придавало ему почти аристократический вид.

— Тренер говорит, кто-то пытался отравить Робби, — произнес он со слабым, но совершенно отчетливым славянским акцентом. — Как такое могло произойти?

— Это мы и пытаемся выяснить, — отозвалась Крис, наклоняясь вперед, поставив локти на колени и сведя ладони.

— А Робби? У него-то как?

— Не очень, — ответил Кевин.

— Но он выкарабкается?

— Трудно сказать, мы же не врачи. — Крис нарочно старалась не говорить, что близкая смерть Робби неизбежна. По опыту она знала, что люди замыкаются и начинают рассказывать куда меньше, когда имеют дело с убийством. — Нам хотелось бы узнать, где был Робби в четверг и в пятницу.

— Ясное дело, на тренировках. А в четверг вечером не знаю, что он делал. — Алджинович развел свои крупные вратарские ладони. — Я сторож ворот, а не сторож Робби. Вот в ночь с пятницы на субботу мы с ним ночевали в одном номере. Как обычно, вместе поужинали. Бифштекс с картошкой, салат, бокал красного. Потом фруктовый салат и мороженое. Мы с Робби всегда едим одно и то же. Да и большинство ребят так же. Часов в девять поднялись наверх. Робби принял душ, а я позвонил жене. Потом мы с ним посмотрели футбол по «Скай», часиков до десяти, а потом завалились спать.

— Робби ничем не заправлялся в мини-баре? — спросил Кевин.

Алджинович усмехнулся:

— Видать, вы мало смыслите в футболе. Кто ж нам даст ключи от мини-бара? Считается, что мы должны быть как стеклышко. Вот почему в такие дни мы живем в гостинице, а не дома. Так они могут контролировать, что мы едим и пьем, ну и и следить, чтобы мы держались подальше от женщин.

Крис улыбнулась ему в ответ:

— А я думала, это сказки — насчет того, чтобы перед матчем копить силы и воздерживаться от секса.

— Не секс тут главное, а сон, — заметил Алджинович. — Им хочется, чтобы перед игрой мы как следует высыпались.

— А у Робби с собой была какая-нибудь еда или питье? Например, вода в бутылке?

— Нет. В номере всегда полно воды. — Он нахмурился. — Хотя погодите, вы мне напомнили. В пятницу вечером Робби вдруг сказал, что страшно хочет пить. И что он, похоже, подхватил простуду или что-то в таком роде. Он насчет этого не так уж переживал, просто сказал — неважно себя чувствует. А утром он, понятное дело, решил, что у него грипп. Я стал беспокоиться — вдруг от него заражусь? Это его ощущение, будто у него грипп, оно что, от яда? Или он вдобавок еще и заболел?

— От яда. — Кевин посмотрел ему прямо в глаза. — Робби в пятницу вечером нюхал кокаин?

Алджинович с оскорбленным видом отшатнулся:

— Конечно нет. Ничего такого с ним никогда не было. Кто вам сказал? Робби не принимал наркоту. А почему вы спросили?

— Возможно, яд он вдохнул. Если его смешали с кокаином или амфетамином, Робби мог этого не заметить, — пояснила Крис.

— Нет. Не могло такого быть. Никогда в жизни не могло. Никогда не поверю, чтобы он баловался такими вещами.

— Но вы же сказали, что стережете ворота, а не Робби. Почему тогда вы так уверены, что он никогда не принимал наркотики? — спросил Кевин мягким голосом, пристально на него глядя.

— Мы с ним об этом говорили. О наркоте, которую применяют в спорте и для кайфа. Мы с Робби думаем одинаково. Это для дурачков. Ты и сам себя надуваешь, и фанатов надуваешь, и свой клуб. Мы с ним оба знаем ребят, которые употребляют, и мы оба их презираем. — Он говорил напористо и гневно. — Кто бы там ни отравил Робби, они это сделали не через наркотики.