Тайные пороки - [7]

— Получается так, — пожал плечами врач.

— Поразительное хладнокровие, — нахмурился Тернов. — Выйдя из прачечной, даже дверь запер.

— Защелкнул замок, — кивнул Лапочкин.

— А ключ от него забрал?

— Получается так. Ключа не нашли. Видимо, уверен был, что никто не придет, и не торопился скрыться с места преступления, — сделал вывод помощник следователя.

— Полагаю, в момент убийства из крана текла вода, и жертва не слышала шагов, — высказал свои соображения врач, — убийца смыл кровь с пальца и даже завернул кран.

— Верно! — воскликнул Лапочкин. — А то бы тут такой потоп был! Надо взять с вентиля отпечатки пальцев.

— Уже взяли, — отозвался дактилоскопист. — И с дверных ручек. Хотя шансы получить полноценные оттиски невелики, успели все захватать.

— В котором часу наступила смерть? — спросил Тернов.

— Приблизительно тридцать шесть часов назад, — ответил врач. — Ваш дознаватель уже занес в протокол.

Тернов обернулся к Лапочкину.

— Так точно, господин следователь, — заторопился помощник, — в протоколе такая запись есть. Изволите взглянуть?

— Изволю поинтересоваться: что, смерть наступила не сегодня?

— В субботу вечером, ближе к полуночи или сразу после нее, — отрапортовал Лапочкин, — так по моим расчетам получается.

— Так почему же труп так долго валялся здесь? — рассердился Тернов.

— Не долго, ваше высокоблагородие, а только одно воскресенье — и то только потому, что православные люди по воскресеньям прачечными не пользуются, — виновато пояснил околоточный.

— Ладно, — смилостивился Тернов. — Дознание на месте завершено, труп отправить в покойницкую. Личность покойника установлена?

— Так точно, ваше высокоблагородие! — отрапортовал околоточный. — Жилец дома, что справа, за каретными сараями, стоит. Проживал в съемной квартире на третьем этаже, в квартире номер шесть. Учитель латинского языка на ветеринарных курсах — Ардалион Ардалионович Хрянов. Одинок, холост, ни в чем предосудительном не замечен. Собирался жениться. Домовладелец ждет вас.

— Тогда идем на квартиру покойника, — приказал Тернов, повернулся на деревянном настиле и двинулся к выходу, но тут же замер. — А это что?

Его свита проследила направление начальственного перста. В углу, у распахнутой двери стояла чугунная кочерга. Обыкновенная, если не считать маленькой странности: на ее верхней овальной петле был не без кокетства повязан красный бант, правда, заметно сникший.

Лапочкин дернулся было бежать за Авдотьей, чтобы выяснить, откуда здесь кочерга, но не побежал, а заметил озадаченно:

— В самом деле, возле котла есть кочерга без бантика. Откуда в неположенном месте взялась другая? Да еще с бантиком? Неужели здесь побывали социалисты?

Тернов надел мерлушковую шапку — возможно ли, что покойный был связан с антиправительственными кружками? Не ликвидировали ли его товарищи по борьбе за какую-нибудь провинность? За растрату, например, или предательство? Но стали ли бы они с кочергой возиться? Пальнули бы из револьвера или бомбу бросили — так вернее.

— Удушили же Гапона эсеры, — как бы угадывая тайные мысли следователя, прошипел ему на ухо пристав.

— Кочергу изъять как вещественное доказательство, — с досадой распорядился Павел Миронович, и Лапочкин бросился в угол за странной железякой.

— А вот тут кое-что имеется, — произнес довольный помощник.

Осторожный осмотр грязевого следа дал основания заключить, что он вполне мог принадлежать убийце: сапоги — а не башмаки, размер большой, вероятно, мужской, в отдалении от порога, не затоптан.

Оставив дактилоскописта возиться над следом, Тернов покинул неприятный сумрак прачечной. На улице он поманил пальцем одного из агентов и приказал ему стоять у дверей и никого не пускать. Другим велел обойти все окрестные квартиры и проверить в каждой наличие кочерег.

Затем в сопровождении пристава, околоточного и своих сослуживцев отправился к месту проживания убитого латиниста. Скучные домишки здесь стояли наособицу, но невдалеке друг от друга, к торцам лепились дровяные сараюхи, грубо сколоченные лари. Дворик зарос льдом и снегом, кое-где посыпанным песочком. Повсюду валялся неприбранный мусор.

— Как же такое антисанитарное безобразие развели? — пробурчал на ходу Тернов.

— Убирать никто не хочет, — повинился околоточный, — есть дворник, из отставных солдат, да больше пьет, чем метлой машет. Домовладельцы-то все маломощные, прижимистые… Не всегда и квартиры в порядке содержат, не то что дворы. Штрафанем, ваше высокоблагородие, так забегают.

— Раньше штрафовать надо было, — рявкнул пристав.

Тернов со свитой вступил в парадную и тут же поднес руку в белой перчатке к носу. Невыносимое зловоние наполняло лестницу.

— Потерпите немного, ваше высокоблагородие, потерпите, скоро дойдем, — бормотал околоточный, боком поднимаясь по лестнице и не отрывая взгляда от ступеней. Перед последним пролетом он остановился. — Вот и пришли.

Тернов не поверил своим глазам. На межэтажной площадке, застеленной половичком, стояла кадка с ветвистым деревцем. Деревце посверкивало множеством глянцевых листьев. От площадки к третьему этажу вели чистейшие ступени. Они завершались у двери, возле которой так же лежал аккуратный половичок. Дверь была полуоткрыта, и возле нее стояли трое — лысый узколицый мужчина в шинели без погон, повязанная темным платком молодица нелюбезного вида и городовой.