Сюда-то и пришел Федор в гульный день. И странно — чем больше бродил в полном
одиночестве, тем сильнее грызла тоска. Тепло и ласка погожего дня не согревали душу.
Уставший и подавленный, Федор вернулся на рудник, не заметил, что и на этот раз
Алексей едва не наступал ему на пятки. Поманило на Змееву гору.
Зиял мертвой и черной пустотой Комисский разнос. Теперь его не разрабатывали. Здесь
сейчас так же тихо, как и в первый приход Федора с Соленым. Даже змеиного шипения и
свиста не слышно — заметно поубавилось потомство Горного змея. Вот и наружные острозубые
выходы камня. Отсюда когда-то рудоискатели осматривали окрестности. И ничего-то здесь не
изменилось.
Вечерело. Солнечный шар кровоточил. Узкое облако-кинжал насквозь проткнуло его.
Казалось, обессилевшее солнце вот-вот сорвется с небосклона и вдребезги разобьется о
соседнюю со Змеевой горой округлую сопку.
Федор раньше не замечал, как в лучах заходящего солнца на древнем камне играют
краски. На сером каменном фоне проступали белесые, зеленые пятна и крапины замшелой
плесени. Черные полоски трещин разрезали камни. Из трещин к солнцу тянулись хилые
бледно-зеленые травинки. Каменные выступы обволакивал нежно-фиолетовый свет оттого они
теряли свою остроту. По камню, от Федора слева, разбрызган густой крап ржаво-красной
окалины. Невольно подумалось: «Точно кровь посеченных плетьми… Ивана Соленого…»
Где-то внутри горы злобно проворчал взрыв. Федор взглянул вниз. Там в чернеющей
пасти оврага ощерились острые каменные клыки. «Стоит прыгнуть туда, и настанет конец,
вечный сон… вместе с Феклушей, Иваном…» Федор вспомнил про огненное крещение
раскольников, про болтавшегося на веревке приказчика Сидорова. «А вот Соленый не поступил
бы так… до конца выстоял бы».
Лелеснов вздрогнул от мягкого прикосновения чьей-то руки к плечу. «Опять Алексей? И
чего ради на веревочке ходит за мной…»
Федор ошибся. Рядом стояла Настя со сдержанной и виноватой улыбкой. Сказала
просящим голосом:
— Не надо, Федор, изводить себя…
От Настиной проницательности глаза Федора, что монеты, округлились. Она в эту
минуту казалось Федору неземным существом — столько было на ее лице тихой грусти, теплого
участия и мудрости.
— Тебе, Федор, жить надо. Не все руды в здешнем краю сысканы… В потаенных забоях
гнут спины секретные колодники, ждут волюшки…
У Федора только и нашлось слов:
— Откуда взялась и как меня нашла?
— Сам знаешь, откуда пожаловала. А где ты есть, через Алексея прознала… Не одна я,
Федор, приехала на рудник. Сын твой сыскался.
— Неужели?!
Настя рассказала, что дней десять назад сильный казачий разъезд на берегах Катуни
отбил у джунгар русских пленных.
— Как привезли на завод тех пленников, то среди них я сразу опознала Колю. Жаль,
Феклуши нет. Вот бы возрадовалась-то! А может, и на ноги встала бы…
Федор внутренне устыдился недавнего малодушия, порывисто увлек за собой Настю.
…На потухавшем небосклоне мягко обозначалась Змеева гора. По ней поспешно двигались
два силуэта.
1963–1965 гг.