Тайны запретного императора - [102]

Люди, замыслившие преступление, невольно становятся заложниками друг друга — об этом ярко свидетельствует история елизаветинского переворота. В «Кратком донесении» Шетарди пишет, что Елизавета выехала из своего дворца в сопровождении Воронцова, Лестока, Шварца «и семи избранных гренадер». Что это за гренадеры и как они тут появились? 25 ноября, за три дня до «Краткого донесения», Шетарди описывает событие, не попавшее ни в его «Краткое донесение», ни в его же «Реляцию о перевороте, происшедшем в России 6 декабря 1741 года», предназначенную для публикации в газетах. Этот эпизод как-то ускользал от внимания исследователей, возможно, из-за легкой неточности или многозначности перевода.

Итак, 25 ноября, то есть в день победы Елизаветы, Шетарди писал, что «гренадеры Преображенского полка не были бы поставлены в необходимость торопить принцессу… если бы не было дано приказа во вторник, после полудня, всем гвардейским полкам быть наготове к выступлению в Финляндию». И далее: «Семеро из этих гренадер явились во вторник (то есть 24 ноября. — Е.А. ) между одиннадцатью часами и полуночью к принцессе. Они объяснили ей, что они накануне своего выступления, что не будут более в состоянии служить ей, и она останется полностью во власти своих врагов, и поэтому нельзя терять ни минуты, и что они поведут ее, если она сама не послушается их доводов». Смысл последней фразы: «…et gu’ils allaient l’amener, si elle ne se rendait pas d’elle-même á leurs représentations» (amener — приводить, привозить, принудить к повиновению, притащить) не предполагает, что у цесаревны был выбор, и гренадеры, в сущности, угрожали Елизавете насильно взять ее с собой.

Если Шетарди не придумал эту историю, то мы можем понять, что значит связаться с преторианской солдатней, затевать солдатский бунт. Участники его, понимая, что отступать им некуда, готовы были силой тащить цесаревну во дворец как знамя будущего успеха или как заложницу на случай провала всей авантюры, чтобы свалить всю вину на нее. После этой угрозы цесаревна спросила у солдат, может ли она на них положиться (это похоже на вопрос испуганной заложницы: ребята, а вы меня не выдадите?). Уверившись в их надежности, продолжает Шетарди, «она более не колебалась, села в сани своего камер-юнкера» и, сопровождаемая Воронцовым, Лестоком и Шмидтом, отправилась в казармы преображенцев [453]. В «Кратком донесении» Шетарди об этом же эпизоде сказано: полученный указ о выступлении гвардии «решил момент наступления переворота потому, что все средства и всякая надежда были бы потеряны для принцессы Елизаветы, если бы она не решилась действовать в ту же ночь, именно это и было без труда разъяснено ей незначительным числом верных лиц, находившихся близ нее в эту критическую минуту». В «Реляции» же французского посла для парижской полиции и прессы сказано еще короче: сторонники цесаревны «добились того, что она решилась выполнить свой замысел…» и в сопровождении известной троицы «и семи гренадеров села в сани в час пополуночи». В донесении же Шетарди от 30 ноября мы читаем: «Тогда семь гренадеров Преображенского полка пришли уведомить о том (отправке гвардии на войну. — Е.А. ) ночью принцессу, умоляя ее немедленно воспользоваться их услугами» [454].

Наконец, еще в одном донесении Шетарди, полученном в Версале 17 декабря, говорилось: «В ночь с 5 на 6 декабря (с 24 на 25 ноября старого стиля. — Е.А. ) одиннадцать солдат лейб-гвардии Преображенского полка явились к принцессе Елизавете и сказали ей, что пора приводить в исполнение заговор, составившийся несколько времени тому назад в ее пользу, что полк, на который она рассчитывала, получил приказ отправляться в Финляндию, и если он повинуется, то принцесса очутится во власти своих врагов, а если откажется идти, то рискует этим выдать ее тайну». После этого «тотчас же принцесса Елизавета приняла решение» [455]..

Есть и еще один любопытный эпизод, до конца не выясненный в литературе. Сразу же после разговора правительницы и Елизаветы вечером 23 ноября Шетарди дал знать «доверенному лицу» цесаревны (т. е. Лестоку), чтобы тот явился ночью, но он не пришел и появился только на следующий день, то есть во вторник 24 ноября, «и даже довольно поздно». Лесток рассказал о содержании беседы правительницы и цесаревны во дворце, после чего посланник высказал ему те соображения, которые пришли Шетарди в голову совсем незадолго до этого и о чем уже сказано выше: «Основой партии служат народ и солдаты и лишь после того, как они начнут дело, если не сказать, что окончат его, лишь тогда лица с известным положением и офицеры, преданные принцессе, в состоянии будут выразить свои чувства». Шетарди сказал, что самое печальное в том, что у Елизаветы явно «нет, по крайней мере, хоть нескольких лиц для руководства толпой».

Несмотря на возражения Лестока (вероятно, опять о том, что партия цесаревны велика и могущественна), посол решил добиться определенности пусть даже с солдатским бунтом — назначить дату выступления и скоординировать ее с действиями шведов, «чтобы помочь, по крайней мере, этим храбрым гренадерам, а также ради славы принцессы, назначим момент для начала действий, чтобы Швеция, на основании заявления из Стокгольма, которое будет сделано от имени короля, стала действовать со своей стороны». Лесток после этого отправился к Елизавете и довольно быстро вернулся к Шетарди. Но он принес не тот ответ, которого ожидал посланник: вместо разговора о дате выступления Лесток стал просить для цесаревны в долг денег, которые, оказывается, истощились до того, что у нее не было и трех сотен рублей