Тайны захолустного городка - [3]

– Прозябаешь? – после крепких объятий кивнул Хомяк на прореху во рту, которую дружок тщетно пытался скрыть, кривя физиономию. – И прикид хилый! Где твой былой форт, кореш?

На Глисте топорщился видавший виды пиджачок с чужого плеча, а вылинявшие, в светлую когда-то полоску подштанники едва прикрывали нагло торчащие битыми бульдожьими носами башмаки, потерявшие былую конфигурацию. Всё это явно подчёркивало наплевательское отношение хозяина к собственной персоне и бедственное его положение. Блёклому виду пытались противостоять лишь прежние неунывающие глаза, пылавшие радостью встречи и проснувшейся надеждой на лучшее будущее.

– Градус, гад, прижимает, – сплюнув, пожаловался Глиста. – Дыхнуть не даёт. Грозится посадить за малейшую провинность, обложил своими сыскарями из местной комсомолии. Я в город перебрался, знакомством не оброс, снял хату у горбатой старухи, а она стервой оказалась, дня нет, чтобы не долбила за платёж.

– Градус ещё при делах?! – удивился Хомяк. – Как он в участковых усидел после того, что я ему замастырил?

– Жив, сволочь. Майора отхватил да старшим на всём участке стал, теперь сподручных в подчинении имеет, спит и видит вторую большую звёздочку, на пенсию и не собирается.

– Ну я ему устрою проводы! – заскрежетал Хомяк зубами. – Под фанфары загремит!

– Спит и видит меня за решёткой, – подливал масло в огонь дружок. – Вот я здесь и перебиваюсь с хлеба на воду, кормлюсь, чем придётся. Сумки раззяв подрезаю, не брезгую любой мелочовкой.

– Не дело, – участливо покачал головой Хомяк, хрустнул в плечах благородной кожаной курточкой, скрипнул шикарными жёлтыми крагами на коротких ножках, обтянутых бархатными брючками цвета морской волны, и, щёлкнув крышкой отделанной серебром изящной коробочки, протянул приятелю длинные сигаретки с золотым ободком. – Завалим в кабак – на твой вкус, но так, чтоб не отравиться?.. Раздавим поллитровочку за встречу?

– Да тут их!.. – задохнулся от привалившего счастья Глиста.

– Без лишних глаз, естественно, – подмигнул Хомяк. – Сам понимаешь, ненадолго я сюда. Не хочу светиться.

– Да я!..

– Недавно на воздухе, а глянь, – потянул Хомяк с себя за рукав курточку, обнажая слепящую белизной рубашку, сощурил и без того узенькие глазки на шпарящее зноем солнце, – пропотел до чёртиков.

– Отвык от нашей жары.

– Ты похавать не прочь?

– Угощаешь? – Стараясь сохранять достоинство, Глиста неторопливо выхватил из рук щедрого дружка коробочку с невиданными сигаретками, жадно прочитал надпись на мундштуках. – Ух, ёж-невтерпёж! Ты глянь-ка! «Ночная столица»! Что за невидаль?

Хомяк, не замечая восторженное безумство дружка, небрежно перебросил пиджачок на руку, крепче надвинул кепчонку на глаза:

– Ну, куда поведёшь?

– Да здесь рядом. – Тот сунул выхваченную сигаретку себе за ухо, степенно закурил «Приму» из собственной помятой пачки, а на недоумённый взгляд приятеля невозмутимо ответил: – Мы как-то к заморским непривыкшие.

– Правильно! – ухмыльнулся Хомяк, обнимая свободной рукой дружка за узкую талию. – Не привыкай. Отвыкать тяжко будет. – И захохотал ему в ухо: – Узнаю тебя, братан, от гордыни не избавился.

– А хрен ли нам, шулерам, ночь работам, день гулям, – подыгрывая, Глиста попробовал схохмить, притопнул скособоченными бульдогами, выбросил коленце, но кислой получилась затея, не вызвала у его дружка ни одобрения, ни радости…

– Ты чего к нам прикатил, раз так забурел? – зыркнул Глиста на разомлевшего за столом приятеля, когда опрокинули по первой стопке и закусили горячими сосисками с тушёной капустой. – Слухи долетели – в Воронеже обитал?

– Что Воронеж… – брезгливо хмыкнул тот. – Бери круче!

– Москву-матушку бороздил? – съехидничал Глиста и осёкся, уставившись на растопыренную перед своим носом пятерню; пальцы Хомяка жгли его глаза татуированными на них чёрными крестами.

– Три ходки! – сжавшись от страха, пролепетал Глиста. – За что ж успел?

– Гад-судья на счастье и покой поднял окровавленную руку, – зло процедил сквозь губы Хомяк и, не сдерживаясь, хлобыстнул по столику так, что слетела на пол посуда, звякнула, разбившись вдребезги недопитая поллитровка, шустрый официант бросился к ним.

– Плачу за всё! – прервал его стенания Хомяк, резко поднявшись и сунув крупную купюру, а дружку бросил через плечо. – Хорош заседать, кореш! Двигаем на воздух, душно здесь…

Глава IV

– Что за спешка, братан? – бросился вслед Глиста, запихивая в карманы нетронутые горячие беляши. – Не выпили, не пожрали…

– За этим я сюда прикатил? – не оборачиваясь, мрачно буркнул Хомяк.

– А зачем? Поделись, – нагнал наконец его приятель, не страшась, заступил дорогу. – Я в башке варианты тасую, как колоду карт, а сообразить не могу.

– И не удастся!

– Растолкуй балбесу по старой дружбе.

– Бывал в тех местах, где мне трубить пришлось?

– Бог миловал.

– Не знаешь, как там души рвут!

Глиста сжал губы, смолчал.

– Кольщик наколол мне купола, – заскрежетал зубами Хомяк, затянув тягуче, больше походившую на стон, песню. – Рядом чудотворный крест с иконами, чтоб играли там колокола с переливами да перезвонами…

И скомкал слова, словно споткнулся.

– Что с тобой, Хан? – ткнулся ему в спину Глиста, растерявшись. – Всё путём было, мирно, тихо… Вспомнил что? И я бы там парился, если бы ноги вовремя в лапы не взял. У каждого своя планида, братишка, не нами заказана. Нам хлебать, что достаётся.