Тайны выцветших строк - [2]

Лишь на следующий день был изготовлен новый ключ (мне любезно показал его Шумилов), и после этого из сундука вынули суконный красный мешок, в котором оказался подлинник Уложения и один печатный экземпляр его первого издания.

Екатерина вызвала из Коллегии иностранных дел ученого архивариуса профессора Миллера и приказала ему подробно исследовать и описать подлинник.

Аккуратный немец в точности выполнил задание. Он установил вес свитка — двенадцать фунтов и длину его — пятьсот тридцать четыре аршина, подсчитал, что подлинник написан четырьмястами разными почерками и подписан тремястами пятнадцатью лицами, в том числе патриархом московским Иосифом и двенадцатью представителями высшего духовенства, пятнадцатью боярами, десятью окольничими. За ними расписывались дворяне, гости-купцы, выборные из московских сотен, слобод и стрелецких приказов. Из посадских людей подписывать Уложение были допущены только самые зажиточные. Крестьян к подписи не допустили.

— Хотите посмотреть на подлинник? Он прекрасно сохранился, — предлагает мне Шумилов, открывая крышку ковчега.

Вот он, знаменитый «Столбец Уложенный»! В нем девятьсот шестьдесят склеек, но ни один лист не оторвался! Каждая склейка на лицевой и оборотной стороне скреплена подписями трех думных и двух других дьяков.

По повелению Екатерины II для Уложения был сделан позолоченный ковчег, который и стал для него своего рода усыпальницей.

Сто двенадцать лет пролежал он в железном сундуке, завернутый в красный суконный мешок, затем около двухсот лет в позолоченном серебряном ковчеге и дошел до наших дней с чуть примятыми краями, но в полной целости и сохранности. Ему могли бы позавидовать многие памятники старины, на поиски и восстановление которых архивистам и историкам-источниковедам пришлось затратить немало усилий.

Да… Как и у людей, у документов бывают разные судьбы, и часто очень изменчивые. Как интересно проследить их злоключения в веках! После долгих настойчивых усилий обнаружить, наконец, текст какой-нибудь утраченной рукописи, пусть даже поврежденный, с выцветшими буквами, местами истлевший. Восстановить полностью содержание документа, объяснить все пропуски и пробелы! Как это должно быть трудно и в то же время увлекательно! Какая радость ждет исследователя в случае успеха, когда удается осветить неясную страницу истории, дать точное толкование недостаточно изученных явлений и событий!

Терпение и настойчивость источниковеда — вот главные доблести археографа.

Ведь поиски приходится продолжать, даже если ясно, что разыскиваемая тобой рукопись сгорела несколько сот лет назад! Сумел же известный палеограф профессор Приселков восстановить один из важнейших памятников русской письменности, знаменитую Троицкую летопись, сгоревшую во время пожара Москвы в 1812 году! Ученый пользовался многочисленными выписками, которые успел из нее сделать до пожара историк Карамзин, и выдержками, обнаруженными в текстах других летописей.

А какие интересные находки были сделаны одним из первых русских археографов П. М. Строевым! Обследуя древние монастыри, он извлек так много ценных рукописей, что для их изучения и издания пришлось организовать специальное учреждение — Археографическую комиссию при Министерстве народного просвещения.

Мой собеседник, опытнейший архивист В. Н. Шумилов, разбирая дворцовый архив, нашел те самые записи Екатерины II, которые изучал Пушкин, трудясь над историей пугачевского восстания. После смерти поэта они считались бесследно пропавшими, и Академия наук особым решением подчеркнула необходимость их розыска.

Да, среди разведчиков архивных недр есть свои герои! И разве не достойны они того, чтобы о них рассказали, чтобы их труд, их находки стали широко известны?

…Я становлюсь частым гостем архива, знакомлюсь с трудами историков-источниковедов, изучаю каталоги и путеводители, с помощью сотрудников архива отбираю документы, история которых особенно интересна.

Как трудно, оказывается, проследить их путь. Они нередко меняли свои имена. В описях разных архивов одна и та же рукопись может значиться под разными названиями.

— Если вы хотите узнать увлекательную историю некоторых редких рукописей и книг, — сказал мне однажды В. Н. Шумилов, — вам не мешало бы также проследить и судьбы древлехранилищ, в которых, может быть, они раньше находились. Уверяю вас, такой труд не будет напрасным. Ведь архивы тоже переходили из рук в руки, разделялись, а иногда и совсем исчезали в огне войн и пожаров.

Нужно ли было следовать этому доброму совету, пусть судит читатель по содержанию следующих глав.

Глава 1. Великое искомое

ОХОТНИК ЗА РУКОПИСЯМИ

Профессор правоведения Дерптского[2] университета Вальтер Фридрих Клоссиус в 1827 году добился разрешения Николая I изучать в Московской патриаршей библиотеке древние рукописи. По ходатайству своего соотечественника, близкого ко двору «доктора медицины и хирургии» Лодера, немецкий ученый получил также доступ и в библиотеку Московского главного архива министерства иностранных дел. Но собрание хранившихся там древних рукописей было опечатано ревниво охранявшим его директором архива Алексеем Федоровичем Малиновским, и дерптскому профессору обозреть их не удалось.