Тайны Второй мировой - [141]

Все три выбранные нами жертвенных мифа характерны еще и тем, что позволяют установить истинный ход событий. В случае с 28 гвардейцами-панфиловцами подлинные обстоятельства боя у разъезда Дубосеково оказывается возможны выяснить благодаря материалам следствия по делу одного из участников. Подвиги же пяти моряков-севастопольцев и Александра Матросова в их официальной трактовке не выдерживают критики с точки зрения здравого смысла, законов природы и некоторых твердо установленных фактов, связанных с боевыми действиями в Крыму в ноябре 1941 года и в районе деревни Чернушки в феврале 1943 года.

Подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев: истину устанавливает суд

О подвиге 28 гвардейцев-панфиловцев страна впервые узнала из корреспонденции В. Чернышева «Слава бесстрашным патриотам», появившейся в «Комсомольской правде» 26 ноября 1941 года. Там фигурировало некое «гвардейское подразделение», подвергшееся атаке 60 вражеских танков и нескольких батальонов пехоты. Командовал подразделением, успешно отразившим немецкие атаки, продолжавшиеся «весь день, всю ночь и весь следующий день», лейтенант Безвременный, вместе с которым боем руководил старший политрук Калачев. Тогда, по утверждению Чернышева, «получив основательную трепку на этом участке обороны, противник решил взять реванш на другом участке». 54 немецких танка атаковали оборонительный рубеж, который занимала «группа красноармейцев во главе с политруком Диевым». По словам корреспондента, эта группа сдерживала неприятеля более четырех часов.

Как родилась эта легенда, почти ничего общего не имевшего с действительностью, Чернышев поведал на допросе 17 апреля 1948 года, в ходе следствия по делу одного из «28 героев-панфиловцев» — сержанта Ивана Евстафьевича Добробабина (Добробабы), который не погиб в бою 16 ноября, а попал в плен и позднее служил в германской вспомогательной полиции. Корреспондент показал: «В 1941 году, в ноябре месяце… мы вместе с корреспондентом газеты «Красная звезда» Коротеевым выезжали на фронт… То, что было написано потом мною в «Комсомольской правде», рассказал мне инструктор-информатор в штабе Панфиловской дивизии». Поскольку на участке дивизии шли тяжелые бои, Чернышев и Коротеев не рискнули проверить сообщение политрука у очевидцев событий. Чернышев признался следователю: «Я только перед отъездом в Москву еще раз говорил с инструктором (фамилию его не помню) и пытался установить сражавшихся с немецкими танками. Он в то время назвал мне фамилии лейтенанта Безвременного, старшего политрука Калачева и политрука Диева…»^{532}

Тогда же, в апреле, следователь допросил и В. Коротеева, который рассказал следующее: «Примерно 23–24 ноября 1941 года я вместе с военным корреспондентом газеты «Комсомольская правда» Чернышевым был в штабе 16-й армии, которой в то время командовал Рокоссовский. Мы лично говорили с Рокоссовским, который познакомил нас с обстановкой… При выходе из штаба армии мы встретили комиссара 8-й Панфиловской дивизии Егорова, который рассказал также о чрезвычайно тяжелой обстановке, но сообщил, что независимо от тяжелых условий боев наши люди геройски дерутся на всех участках (несомненно, Егоров и был тем «инструктором-информатором», которого упоминал Чернышев. — Б.С.)… В частности, Егоров привел пример геройского боя одной роты с немецкими танками… В то время вопрос шел о бое пятой роты с танками противника, а не о бое 28 панфиловцев. Егоров порекомендовал нам написать в газете о героическом бое роты с танками»^{533}. Ехать же в полк, на участке которого произошел этот бой, и встречаться с очевидцами событий, осторожный комиссар корреспондентов отговорил. Коротеев сообщил следователю: «Пробраться в полк было невозможно: Егоров не советовал нам пытаться проникнуть в полк»^{534}. Можно с полным основанием предположить, что комиссар панфиловской дивизии не был уверен, что в действительности бой у разъезда Дубосеково происходил именно так, как он рассказал Чернышеву и Коротееву. Егоров опасался, что на месте журналисты могут узнать неприятную истину о разгроме 1075-го стрелкового полка, в состав которого входила рота политрука Диева-Клочкова, и успешном прорыве неприятельских танков на волоколамском направлении.

Вслед за Чернышевым Коротеев 27 ноября 1941 года опубликовал в «Красной Звезде» очерк «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву». Там утверждалось: «Десять дней, не стихая, идут жестокие бои на Западном фронте… Гвардейская дивизия имени Панфилова уничтожила около 70 танков и свыше 4000 солдат и офицеров…» Упоминал Коротеев и «особо отличившуюся группу бойцов» 5-й роты Н-ского полка. В действительности Клочков и его погибшие товарищи входили в 4-ю роту, и здесь точнее был Чернышев, назвавший Диева политруком 4-й роты. Но это была отнюдь не единственная неточность, связанная с Коротеевым. Подробности боя корреспондент «Красной Звезды» не знал и описывать их не стал. Зато благодаря ему появилось сакраментальное число 28. Коротеев рассказал следователю, как творилась легенда о схватке у разъезда Дубосеково: «По приезде вечером… я доложил редактору Ортенбергу обстановку, рассказал о бое роты с танками противника. Ортенберг меня спросил, сколько же было людей в роте, которая сражалась с немецкими танками. Я ему ответил, что состав роты, видимо, был неполный, примерно человек 30–40. Я сказал также, что из этих людей двое оказались предателями… 28 ноября в «Красной Звезде» была написана передовая «Завещание 28 павших героев». Я не знал, что готовилась передовая, но Ортенберг меня еще раз вызвал и спрашивал, сколько же было людей в роте, которая сражалась с немецкими танками. Я ему ответил, что примерно 30 человек. Таким образом и появилось в передовой количество сражавшихся — 28 человек, так как из 30 двое оказались предателями. Ортенберг говорил, что о двух предателях писать нельзя, и, видимо, посоветовавшись с кем-то, разрешил в передовой написать только об одном предателе… В дальнейшем я не возвращался к теме о бое роты с немецкими танками; этим делом занимался Кривицкий, который первый написал и передовую о 28 панфиловцах…»